— Здесь! — послышалось из конюшни.
— Ко мне!
Шаршоун выскочил как ошпаренный, и, увидев ротмистра, рысцой бросился к нему, на бегу оправляя одежду.
Не добежав до Леопольда трех шагов, он вытянулся в струнку, отдал честь и по-военному отчеканил:
— По вашему распоряжению явился, пан ротмистр.
— В каком виде вы осмеливаетесь предстать перед старшим по званию, обер-лейтенант? — распекал его Леопольд, четко выговаривая каждый слог.
У обер-лейтенанта Шаршоуна затряслись колени.
— Прошу прощения, пан ротмистр, я не ожидал…
— Мол-чать!
И Леопольд обрушил на несчастного лавину слов. Голос его разносился по всей деревне, вызывая всеобщее изумление и страх. Он упрекнул обер-лейтенанта в недостойном поведении, позорящем честь офицера.
И закончил так:
— Жениться на пани Красаве. Прибыть в распоряжение семейства. О выполнении приказа доложить мне. Вопросов нет?
— Будет исполнено, пан ротмистр!
— Можете быть свободны!
Вскорости обер-лейтенант Шаршоун появился у нас со своей молодой женой. Брат Леопольд выслушал его рапорт о выполнении приказа, отдал несколько распоряжений и отбыл по месту службы. Людвик тоже уехал по своим делам. Осенью был призван в армию Войтех. Я от души желала ему попасть в полк, которым командовал Леопольд. Однако этого не произошло — Войтеха определили в Капошварский полк >{71}. Но он не жалел об этом, надеясь повидать свет. Губерта мы отдали в гимназию. У него хорошая голова, и учителя сулят ему блестящую будущность. Да и остальные дети подрастают мне на утешенье. Клара начала посещать уроки танцев, и однажды я заметила, что она прячет от меня любовное послание. Разумеется, я ее пожурила, а самой было смешно. Со вздохом замечаю, как быстро бежит время, но постоянные хлопоты не позволяют подолгу предаваться раздумьям. Ведь есть еще и малыши, требующие неусыпных забот. Об их будущем я часто говорю с Геленкой, которая стала моей наперсницей и преданной помощницей во всех домашних делах. Эта скромная, милая девочка уверяет, что никогда не выйдет замуж и вместе со мной будет воспитывать младших братьев. О них мы с ней беседуем тихими вечерами, склонясь над кроваткой, где, утомленные детскими играми, улыбаются приятным снам Ярослав и Цтибор.
События, связанные с порой супружества отца Вильгельма и Красавы, относятся к самым удивительным в нашей семье. Я даже опасаюсь, что мой рассказ будет встречен с недоверием.
Отец Вильгельм происходил из рода потомственных военных. Офицерами были и его отец, и дед, некогда заведовавший складом амуниции в Брно. Говорят, даже прадед его служил в армии; кажется, он был штабным писарем, а затем содержал в Вероне таверну для солдат крепостной артиллерии. Воинственные предки и воинское воспитание повлияли на характер папеньки Вильгельма: в своем пристрастии ко всему, что связано с военной службой, он доходил до необъяснимых странностей. Для его наметанного офицерского глаза всякий пейзаж был полем брани. Холмики и пригорки становились высотами, звонница костела — подходящим пунктом для артиллерийского наблюдателя, наиболее значительные городские здания — опорными точками. Он проводил множество часов за чтением военных книг и ни на минуту не расставался с уставом. Грезил о войне и победах, чертил планы укреплений нашего городка, которому, по его мнению, в предстоящих военных операциях предназначалась немаловажная роль. Даже лошадь была для него не просто лошадью, а боевым конем. Батрачка, окапывающая свеклу, в его помраченном сознании превращалась в роющего окопы сапера.