— А сейчас хотя бы коктейль и сигары!
Слова ее меня расстроили.
«Невелика честь,— думал я,— прослыть сочинителем балаганных фарсов да рассказиков для „Юмористического календаря“! >{90} Надо этому положить конец. Не хватает еще, чтобы меня считали юмористом!»
Мнение о супругах у меня складывалось самое нелестное.
«Попадись мне только на глаза, я тебе покажу! Будешь знать, как смеяться над моими сочинениями…»
Честно говоря, я прямо кипел от злости.
Тут двери распахнулись, и вошла горничная, толкая столик на колесах, уставленный всевозможными ликерами, коробками с сигарами, мундштуками и трубками. Там была табакерка с табаком, несколько золотых пепельниц и даже горящая свеча в тяжелом старинном подсвечнике.
— Прошу вас, если вы курите,— любезно предложила пани Мери, и на ее правой руке радужным фейерверком засверкали бриллиантовые перстни. Потом своими необычайно маленькими ручками с крашеными ноготками она усталым жестом поправила прическу, ряды тщательно уложенных трубочек и завитушек, и провела кончиками средних пальцев по лбу, вискам, щекам и — обратно.
«Ага, чтобы ни одной морщиночки,— догадался я,— несколько легких массирующих движений!»
Я стал прислушиваться к ее словам. Она что-то быстро говорила об отсутствии культуры в этом городе, я время от времени подавал голос, поддакивая. Она жаловалась на свое заточение в провинции, речь ее текла плавно, она говорила без запинки, будто монолог свой уже успела выучить наизусть, часто повторяя его перед слушателями.
— Я решительно заявляю, маэстро, я еще и еще раз утверждаю, что в нашем городе совсем нет культурных людей — не правда ли, Гимешек? Ги-ме-шек! Проснитесь же наконец!
— Совершенно с вами согласен, милостивая пани,— дернулся головой секретарь и поднял брови.
— У нас полное бескультурье, одни пересуды да сплетни…
— Истинно так,— с жаром подхватил секретарь.
— Вы читали Андре Дасье?
— Нет, сударыня!
— Непременно прочтите. Это поразительно, как тонко он показал в романе «Обманутая» страдания незаурядной женщины, вынужденной жить в провинции. А роман Маргариты Штрёль >{91} тоже не читали?
— К сожалению, не читал, я и имя это… не…
— Я вам дам. Интересно, что вы скажете. Она утверждает, что женщина тоже имеет право на любовь. Вы мне потом напишете, хорошо?
— Конечно, сударыня!
— Ах! — вздохнула дама, ей явно было тесно в наглухо застегнутом платье, и, набрав побольше воздуха в легкие, заговорила опять.
Я уже слушал вполуха, ибо стал следить за ее жестами и манерой говорить.
Хоть лет ей было уже немало, она производила впечатление хорошенькой фарфоровой куколки, обожающей трубочки с кремом. На пухлом, как бы покрытом белой эмалью лице не было ни одной морщинки. Но от меня не укрылось, что она бреет усики.