Так и вышло! У пани Мери сдали нервы. Страшного, наверное, ничего нет, но налицо та победа, что оборачивается поражением. Отомар, женившись на красивой и любимой девушке, победил, а Марженка из Драсовки — проиграла. Победа досталась Отомару дорогой ценой, он заплатил за нее муками ревности, горечью самоотречения, тяжким одиночеством. По суровому и неумолимому закону жизни за счастье надо платить слезами, за успех — большими потерями, за опыт и знания — множеством глупостей и ошибок. Так в природе сохраняется равновесие. Если в чем-то вас жизнь наградила с лихвой, то в другом она непременно вас обделит. Радуйтесь, если у вас более чем скромные умственные способности — хлопот будет меньше. В противном случае жизнь может так вас скрутить, что вы станете несчастнейшим человеком и будете молить небеса о милосердии. Отомар одержал блестящую победу, он добился своего, а другой на его месте, не обладая его лошадиной натурой, заплатил бы за эту победу жизнью. Марженка из Драсовки проиграла, но получила от судьбы соответствующее вознаграждение, полностью подчинив себе и Отомара, и весь дом. И сразу же, как бы в отместку за успех, против нее ополчились все демонические силы и, выждав удобный момент, обрушились на ее нервы, нанеся поражение Мери-воительнице.
Посмотрим, что будет дальше. Трудно быть пророком. По неписаным законам человеческого бытия, теперь вроде бы Отомар, лежащий у меня на диване и заплативший за все настоящей Голгофой, должен отпраздновать свою окончательную победу.
Я поправил настольную лампу, чтобы свет не падал ему в глаза. Поворошил в печурке, чтобы было теплей.
И тоже лег на кушетку.
Мы лежали и молчали.
Тихая декабрьская ночь лениво брела по заснеженным пражским улицам. На Флоре звенели последние трамваи.
— Она пошла туда добровольно? — спросил я через полчаса.
— Где там,— хрипло донеслось с дивана.
Больше я не расспрашивал.
Я уснул.
Под утро меня разбудили рыданья Отомара.
Я быстро сел на кровати.
«Этот человек все еще любит свою жену!» — вдруг понял я, и сразу же в голову полезла всякая всячина об этой странной паре, о тех таинственных, скрытых от непосвященного взора узах, которые связывают мужа и жену, вопреки всякой логике и здравому смыслу, заставляя страдать и доводя до самоуничижения.
Так и сидел я, погрузившись в свои мысли, и думал, думал, не переставая.
Я представлял себе хорошенькую девушку Марженку из деревни Драсовка, которая сопровождает своих родителей, вечно озабоченных и вечно сидящих по уши в долгах, в адвокатскую контору доктора юриспруденции господина Жадака-старшего как раз в ту субботу, когда была ярмарка. Я видел сидящего за столом новоиспеченного помощника адвоката, пана Отомара со здоровенным носом: растолковывая крестьянину все тонкости соглашения с общиной об аренде ею земли для проведения дороги, он все время косится на девушку, с потупленным взором, кружевным платочком в руках и аккуратно повязанными волосами, скромно сидящую в сторонке на стуле фирмы Тонет