А теперь вот судьба ему подарила и еще один источник, на этот раз живой, особенно ценный.
Маша сидела в удобном кресле, сделанном специально для Дмитрия, еще не совсем поздоровевшего, рассказывала, а Дмитрий, как всегда, сидел за компьютером и раскладывал ее информацию на полках бездонной памяти безотказного друга.
Свой рассказ Мария начала издалека — с того дня, когда она познакомилась с Аркадием. Произошло это пятнадцать лет назад.
— Однажды на улице Горького недалеко от памятника Пушкина меня за локоть тронул незнакомый дядя.
— Девушка! Можно вас на минутку? Отойдемте вот сюда, в сторонку.
Пожилой дядя, лысый, с рыжей бородой тянул меня на скамеечку возле памятника. Я растерялась и шла за ним как заколдованная. Наконец, спросила:
— Что вам угодно?
— Вы так меня испугались, что я не знаю. А я режиссер и хотел бы предложить вам сыграть роль. А?.. Вы разве не хотите быть знаменитой, как Раневская?
— Раневская мне совсем не нравится.
— Да? Чем же такое?
— Она играет себя: пошлую вульгарную женщину.
— Хо! Это странно мне даже слышать. Вы молодая, а судите — ай-яй-яй! Я таких суждений не слыхал и в Одессе на Дерибасовской, а там уже можно встретить и такое, что вам сделается весело.
— Позвольте, но какой же вы режиссер, если не умеете правильно говорить. Странно вас даже слушать.
— Ой-ей, уже и критика! Я приехал с Одессы, и у меня немножко акцент.
— Надо говорить из Одессы, а не с Одессы.
— Вот-вот, это очень хорошо, что вы можете учить. Я вам дам роль и заведу в Олимп, сделаю знаменитой, а вы мне дадите правильную речь. Такую, знаете, московскую, чтобы я уже был не одесситом, а москвичом. Мы сейчас делаем спектакль о жизни великого диссидента. Он хотел уехать, но ему сказали: Пастернак тоже хотел уехать, но — умер. Тебе тоже надоело жить? И он не поехал. Вот такой сюжет. И там есть девушка Маша…
— Я тоже Маша.
— Да, значит, небеса хочут, чтобы ты сегодня же была к нам.
— Послушайте! — возмутилась я. — Ну, как это вы говорите: небеса хочут, я была к вам…
— Хорошо, хорошо. Вот пойдемте в театр, и вы будете учить, а мы для вас дадим роль.
И я пошла. Как идиотка, потащилась за ним. Ну, а потом… Из нашего альянса вышла одна гнусность. Я была несовершеннолетней, и мои родители подняли шум. Хотели подать в суд за растление малолетней. Он предложил мне руку, и я совершила новую гнусность.
Ну, а театр его процветал, и я играла в нем главные роли. А с приходом к власти демократов его потащили наверх, и сейчас он министр.
— А как же с речью? Он так и говорит «небеса хочут»?
— Немного поднаторел, но москвичом так и не стал. Зато и я с ним преобразилась: немного стала одесситкой.