Снова прилег на кушетку король, смотрит в потолок, вслух размышляет:
— А в образе твоем нам ангел-хранитель явился. Большой Билл атомной бомбой на нас замахнулся. Думали мы, что вторую Хиросиму устроят, а тут вдруг на горизонте в Персидском заливе волшебный корабль по волнам летит. Прижал хвост кичливый адмирал Джагарян. А потом и сгинул из наших пределов. Опять за нас Аллах заступился. Аллах и — русский народ.
Король поднялся и тряхнул шапкой черных волос.
— И голову мне поправил посланец российской стороны. А теперь, Митя, пойдем пообедаем и займемся поиском Марии.
Мария по характеру — большая проказница. Часу не могла сидеть на месте. И такая уж тяга у нее была ко всему новому, и такая ненасытная жажда впечатлений!..
Бывают среди русских такие характеры! Их не измеришь общей мерой, не выстроишь в линию их поступки; они как гейзеры в предгорьях Машука: плещут, плещут малыми брызгами, а то вдруг вздыбят из-под земли фонтан горячего пара и кипящей воды. Отбежать не успеешь — опалят докрасна, до боли.
Непредсказуема и Мария. Ждет-пождет своего Митю, а он всю ночь колдует над компьютером, вершит суд над нечистой силой, а днем спит как сурок.
Уж как подвел и напугал их однажды Саид, а и то не боится с ним кататься в машине.
— Ну, садитесь, покажу вам город.
Катю не зовет — робеет. А Мария… Странный она человек, эта женщина! — думает Саид. — Какой важный сан имеет, а игрива и проста, как ребенок.
— Садитесь! — кричит он Маше, вышедшей на крыльцо. — В зоопарк поедем.
Села Мария. Поехали.
В зоопарке двух друзей из России увидели. Подступились к Марии, вопросы задают:
— Не понимаем твоего подопечного! — вскинулся Гальюновский. — На крейсере на нас чертовщину наслал — едва отдышались мы, а тут нет бы извиниться, он даже и принять нас не хочет. Повлияли бы вы на него. У нас планы есть, обсудить бы надо.
Гусь гудел:
— Зря нос воротит. Не плюй в колодец, пригодится воды напиться. Вы-то ведь знаете: я войну в Чечне остановил. Меня весь народ знает! А что до слухов, что я нерусский — чепуха всё это!
Он еще не терял надежды стать президентом.
Подошли к клетке льва. Тот устало и с нескрываемым презрением смотрел на зевак. Гальюновский, скаля зубы, дразнил зверя. Лев смотрел на него с минуту, потом стал медленно разворачиваться. И в тот момент, когда Гальюновский в очередной раз рыкнул и язык показал, лев выпустил в него энергичную струю. Гальюновский поперхнулся, отскочил от клетки. Саид и Гусь от неожиданности замерли, а Маша, преодолев шок первых секунд, громко расхохоталась и свалилась на скамью. Смеялась она упоенно и искренне, до коликов и до потери сознания — невольно заражала других.