– Мы в Дарайе, – сказал Кельм. И тут до него наконец дошла вся ситуация.
Они в плену, в Дарайе. Не где-нибудь на полевом пункте, не в руках у вангалов. Они уже в самой Дарайе. Скорее всего, в атрайде.
– Да, мы в атрайде, – подтвердила Лени, – я тоже теряла сознание… но потом, когда нас уже тащили сюда, я поняла. Кель, мне кажется, он умрёт…
Это для него самое лучшее, хотел сказать Кельм. И для нас, собственно, тоже. Но не сказал.
Это было правильно и логично. Лучше им было бы быть уже мёртвыми. Но сейчас он почему-то не испытывал ужаса, и ему даже хотелось жить. Атрайд – страшное слово, они это усвоили прочно. Но – такова уж человеческая плоть – Кельм сейчас радовался, что они не в руках у озверевших вангалов, которые убили бы их мучительно, но довольно быстро. Сравнительно быстро, конечно. Атрайд был цивилизованным местом. Кафель, искусственный свет, водопровод. Скорее всего, даже их облачные тела не разрушены. Обычная в таких случаях практика – перевербовка. Чтобы перевербовать человека, невозможно просто мучить его – скорее всего, их ещё и лечить будут, и разговаривать с ними, и кормить. В общем-то ясно, что это только продлит мучения, что лучше было бы умереть быстрее. Но вот прямо сейчас им не так уж плохо, и ближайшая перспектива – не самая кошмарная.
Девушка снова легла рядом с ним. Лицо к лицу. Глаза её остались нетронутыми. Милые, чистые, прекрасные глаза. Кельм захотел поцеловать Лени. Но сил не было. Он просто протянул левую руку. Провёл по её волосам. Лени всхлипнула, сразу утратив всё мужество.
– Лени… Ленникен, – сказал он, – что они сделали с тобой?
Она заметно вздрогнула. По щекам её побежали слёзы.
– Кель, – прошептала она едва слышно, – я люблю тебя. Люблю.
Кельм молча смотрел ей в лицо. Словно старался запомнить.
– Кель, что с нами будет?
Он хотел сказать «мы умрём», но не мог заставить себя это выговорить.
Первым забрали Вена. Он был ещё жив, хотя так и не пришёл в сознание. Двое охранников в синей форме, с «ТИМКами» и электродубинками на поясе, подняли и уволокли его куда-то. Через некоторое время пришли снова. Один из них подошёл к Кельму.
– Встать.
По-дейтрийски, но с сильным акцентом. Кельм неплохо знал дарайский, даже лучше обычного среднего уровня гэйна – у него были способности к языкам.
– Я не могу, – сказал он по-дарайски. Охранник снял с пояса дубинку. Но второй, быстро подойдя к нему, сказал что-то вполголоса. Кельм не разобрал – что. Оба дорша нагнулись и подхватили Кельма под руки.
– Кель, я люблю тебя! Не сдавайся! – звонко сказала Лени. Он хотел ответить что-то и не смог, острая жалость и любовь к ней стиснули горло. Да и глупо говорить, когда тебя волокут по полу.