Он закурил от возбуждения. Метристы сделали несколько снимков момента подъема зубатки на борт – для истории. Кадры из штатной фототехники могут быть и не очень – надо будет посмотреть, что получится. Это же не родной «Зенит ТТМ», которым он часто хвастался пред коллегами. Тот на родном корабле сейчас, в шкафу заперт.
Тут над ютом разыгралась воздушная битва. Возмущенные бакланы, налетали со всех сторон на одного из своих собратьев. Тот отчаянно орал. Васильцев разглядел у него красный клюв, красное оперение хвоста и… бортовой номер, написанный тоже красной краской.
Все стало ясно – прямо, как апельсин. Скучающая братва – юные варвары, что с них взять – обычно ловили баклана на мелкую рыбку, прицепив ее к крючку и таща ее по поверхности. Глупая птица жадно кидалась на наживку, цеплялась. Чайку поднимали на борт, а потом расписывали пленника «под Хохлому». Выпустив птицу на волю, со злой непосредственностью жестокой молодости наблюдали, как бывшие товарищи, сначала испугавшись, затем нападали на несчастную птицу. Запах, вид вызывали у птиц страх, а реакция страха, дает реакцию агрессии. Вот бедолаге и досталось…
Заведенный Васильцев пробежал на самый ют, построил обормотов и загнул лекцию… обо всем, лишь в самом начале коснувшись предмета и истоках опасного психического заболевания – садизма, о злосчастном маркизе де Саде, о милиции и преступном элементе.
А так же – что с такими показателями, когда с виду нормальный молодой человек издевается над беззащитным зверьем – на деле он не может быть нормальным. Его крыша куда-то съехала, и обычно психиатры хотят знать – куда. А с такими записями не возьмут не только в милицию, (куда многие мечтали поступить после службы), но даже в городскую команду по отлову бродячих собак… А издеваться над чайками ни один русский моряк не будет – по нашим поверьям, это души моряков! И не какие это не бакланы – это большие морские чайки, тем более здесь, в море. Это в поселке они шарят по помойкам, как вороны в «парадке»… И понесло Сергея Константиновича по бездорожью… он лишь украдкой поглядывал на часы. Бойцы уже изнемогали и тихо-тихо материли смуглого электрика, по кличке «железный Хромец» – в честь Тимура (когда-то он, по разгильдяйству, провалился в открытый люк, ничего себе не сломал, но хромал еще долго…). Видно, это было его идея – с «Хохломой»-то.
Слушая все это, Егоркин убежденно говорил своему приятелю Митрофанову: – Нет, что ты не говори, этот зам, Васильцев, тоже явный садист. А ты говоришь – я над лоботрясами издеваюсь… Да я – сама гуманность! Представь себе – построить вот так и вещать – специально, ему же – сам видишь – тоже все насмерть надоело, а он все вещает и вещает… Садист! Нет бы зарядить Тимуру в репу, чтобы искры над головой у обормота взвились… Гуманнее и доходчивее бы было, так нет же… Садист, говорю же! Но бакланам бортовые номера бойцы теперь ставить не будут… какое-то время.