Оставив прощальные отпечатки двух пальчиков в отделе фиксации и регистрации (именно так в “Грунде” победили несанкционированные отлучки бездельников заодно с приятельским враньем о том, что “он где-то здесь”), Вика сбежала с мраморного крыльца знаменитой фирмы и привычно устремилась к “Спортсервису”. Сегодня она не собиралась никем прикидываться. Белоснежно-стеклянный парик был упрятан в самый темный угол шкафа, подальше от Анютки. Вика шла по улице пешком и отметила, что день за последнюю сумасшедшую неделю заметно удлинился. Небо теперь было арбузно-розовым, а тогда, когда она нарядилась Ханумой и впервые пошла в разведку, густо синело по-вечернему. Сегодня вообще все было по-другому. Сегодня Вика шла на свидание.
Ни деловым, ни любовным это свидание назвать было нельзя. На знакомой парковке недалеко от “Спортсервиса” (часть луж там уже успела подсохнуть) стоял аккуратный “Москвич”, а рядом маячили очки и серая куртка Юрия Петровича Гузынина. Когда Вика решительно повернула к “Москвичу”, на губастом лице Гузынина изобразилось недоумение. Он суетливо забрался в кабину и повернулся к Вике своей ненарядной спиной.
— Юрий Петрович, здравствуйте! Вы что, уезжать собрались? — издали закричала Вика, прибавив шагу. Она испугалась, что он сейчас ни с того ни с сего укатит — все-таки странноватый тип. Гузынин выглянул из “Москвича” и прояснился лицом:
— Ах, это вы! Я снова вас не узнал. Гляжу, какая-то дама очень некстати скачет прямо ко мне. А это вы! Извините.
Вика пожала плечами и уселась рядом с Гузыниным на переднее сиденье.
— Неужели меня так трудно узнать? — недовольно спросила она.
— Представьте себе! Я вас третий раз вижу, и всякий раз вы на себя не похожи. Совершенно другое лицо! И даже фигура. Вы прирожденная актриса. В драмкружке случайно не занимались?
— Я в детстве немного мечтала… о кино, — призналась Вика. — Но позже нашла, что это блажь. Все мои подружки мечтали о том же, а я видела, что они неказисты и бездарны. Ну, значит, и я такая же. Зато мне легко давался английский — чего же еще мудрить? А вот теперь я чувствую, что у меня есть задатки…
— Еще какие! — подхватил Юрий Петрович с энтузиазмом. — Вчера вы такой уродиной были — вспомнить страшно!
— Не будем о вчерашнем, — сморщилась Вика. Ее покоробила бестактность этого чурбана. — Впрочем, нет, постойте! Вы-то после вчерашнего как себя чувствуете? Когда вы сейчас при моем приближении вдруг в машину полезли, я было подумала, не сдвиг ли вчера у вас произошел? Со страху?
— Сдвига нет, а вспоминать неприятно, — вздохнул Юрий Петрович. — Морда у этого чудовища раза в три больше моей. Глаза злобные, с этакими кровавыми белками, жар из пасти, как из печки. И слюни капают. Бр-р! Спасибо, что вы мне на помощь пришли. И как вы не боялись? Мне кажется, даже хозяин, полоумный этот старик, что только через полчаса дотащился с поводком, боится этой твари. Собака Баскервилей!