Как-то раз Ирина в сердцах заявила, что Сергею Николаевичу было бы лучше в интернате для инвалидов. Она намекнула, что этот вопрос сейчас уже решается. Скорее всего, музыкальная общественность города поможет пробить место в хорошем заведении, и тогда…
Даша не дослушала. Она принялась кричать, что она продаст самую дорогую бабушкину брошку. Если брошку продать, у неё, у Даши, будут деньги. Она тоже тогда сбежит из дому, в поезде доедет до Москвы и там навсегда растворится в человеческом море.
Ирина ужаснулась: сумасбродная Даша вполне могла проделать такую штуку. Идея с интернатом была временно отставлена.
Было среди взрослых Дашиных открытий ещё одно — самое важное, странное и прекрасное. Нынешней весной на улице Воровского, где размещалась Нетская филармония, подошёл к Даше незнакомый парень с причёской Тутанхамона. Не совсем, конечно, незнакомый — был он довольно популярной личностью среди нетской музыкальной молодёжи. Даша знала, что этот Тутанхамон учится в Музыкальном училище, подаёт большие надежды и при этом умудряется неплохо зарабатывать в разных ночных заведениях. Она даже знала, что фамилия Тутанхамона Вагнер. Но сама она вряд ли была ему известна, раз он спросил:
— Ты Шелегина? Точно? Тогда у меня есть кое-что для тебя. Глянь-ка.
Вагнер отвёл её в сторонку, усадил на скамью под большим клёном. Клён недавно только развернул свои растрёпанные листья — они были ещё детски бледные и пахли кисленьким, как новый ситец. Этот весенний запах и вообще все мелочи того дня Даша запомнила накрепко. Ещё бы — слишком многое переменилось в её жизни за те полчаса!
Вагнер уселся рядом с Дашей на скамью и показал толстую нотную тетрадь в зелёной обложке. «Сергей Шелегин «Вокальные наброски» — вот что было на тетради написано шариковой ручкой. Даша отогнула обложку. Кленовые тени легли на страницу — на первые такты знаменитых «Листков из тетради» Андрея Смирнова.
— Что это значит? — удивилась Даша. — Где вы это взяли?
— Давай без «вы», мы не в Кремле, — великодушно предложил Вагнер. — Ноты я нашёл. Вчера Союз композиторов переезжал в новое здание. Хотя скорее наоборот, в старое — их выперли из отдельного дома в две каморки над филармонией.
Даша всё ещё ничего не понимала.
— Каморки дали им неважные, в одной даже окон нет, — злорадно сообщил Вагнер. — А в бывшем Союзе композиторов теперь будет салон наклейки ногтей. Нас в училище вместо занятий к композиторам послали — вещи разбирать, узлы вязать. Я не пошёл бы, но директор пригрозил парой по музлитературе. Теперь не жалею — в одном старом шкафу, большом, жёлтом, я всё это и нашёл.