– Где эта воля, спрашивается, была, когда моя столица горела в адском пламени? – негромко, но очень проникновенно поинтересовался внезапно возникший за спиной своего сына призрак Канлера Великого. – Или мало построил храмов? Или молитвы людей во славу своего повелителя были неискренни? Ну я-то ладно, признаю, грешен был. Властолюбив, алчен, распутен… Но чем провинились остальные жители города, в частности три сиротских приюта, из которых не выжил никто, включая едва успевших народиться грудничков?
– Противное небесам и чести – оружие, что пробивает латы вернейших сынов церкви, – пусти на колокола храмов! – проигнорировал его вопросы священник. – Изгони от сердца и предай суду богомерзких чернокнижников! Заставь нелюдь встать на заслуженное ею место, под пятами сынов человеческих! И тогда Святой Престол скажет, что праведен ты, и покорится воле царя царей!
Желваки, заигравшие на скулах Аксимилиана, были явным предостережением любому, кто знал о взрывном нраве Канлера Великого, еще при жизни славившегося крайне отвратительным характером и нетерпимостью к любому шантажу – что за столом переговоров, что в постели. Об этом на страницах сохранившихся летописей было довольно подробно написано. И об обезглавленной графине Поэри, и о послах Халифата, и даже о странно исчезнувшей парочке пресвятителей престола Светоносного. Но, видимо, и среди священников встречаются крайне неначитанные люди без всяких следов инстинкта самосохранения. Во всяком случае, облаченный в рясу бурдюк с жиром, как метко обозначил для себя один из иномирян, находившихся в шатре, не обратил никакого внимания на реакцию слушателей и продолжил вещать:
– Каяться тебе надо, отрок! Каяться и молиться о всепрощении Светоносного! Ибо погряз ты в блуде с дщерью диавольской и отринул заботы о душе своей! – От количества пафоса и восклицательных знаков в речи священника у всех присутствующих перекосило лица, а у Канлера, беснующегося за спиной потомка, даже немного расплылся силуэт из-за с трудом сдерживаемой ярости. Фактически священник был бы уже трупом, если бы не старинный обычай не трогать гонцов и глашатаев. Хотя в обычае ничего не было сказано о том, что обратный путь таких вот «любезных гостей» очень часто заканчивался где-нибудь в темной глуши. А от эльфийской стрелы, честного кинжала под ребра или новомодной пули в голову – это уже детали.
– Священник. Что. Тебе. Повелели. Передать?! – Выдавив из себя буквально по буквам эту уж очень длительную в текущей ситуации речь, маг с диким усилием воли скрепил вместе пальцы рук, которые буквально чесались собраться в жест вызова огненного шара или, еще лучше, молнии.