Шли мы со Свиньком и Майклом поздним вечером на флэт, к кому-то в гости. Стоял ноябрь-месяц. Идти было долго, вечер был холодный, промозглый; ветер безжалостный, проникающий во все закоулки, злобно швырял нам в лицо пригоршни колючего снега… Слякоть, ноги промокли. Помню, совсем мы из сил выбились от всего этого бесконечного холода, оттого, что ближайшие полгода будет все так же холодно и мерзко, и ничего-то с этим не поделаешь, и винить вроде некого… И тогда Свинек выпрямился в своем бедном пальтишке, (которое он почему-то гордо именовал «охотничьем») и крикнул, потрясая кулаком: «Это все правительство виновато!»
Мы с сестрой всегда были очень близки. Особое удовольствие доставляло долго обсуждать кого-то и что-то; часто эти разговоры велись далеко за полночь, и возмущенная мама стучала нам в стенку или являлась во всей своей грозной красе — в ночной рубашке и босиком и, включив беспощадный «верхний» свет, принималась нас отчитывать. Разговоры накрывали нас с головой, не давая опомниться, почему-то особенно часто во время укладывания спать, и тогда мы, застигнутые разговором, беседовали то в одной туфле или недоснятых колготках, надев один рукав ночной рубашки или напялив ненужную, случайно подвернувшуюся кофту… Как-то мама застала нас как раз в таком полураздетом состоянии, забывших все на свете и беседовавших на вселенские темы. Мама начала нас стыдить и, как обычно, привела нам некогда впечатляющий, а теперь порядком надоевший и ставший совершенно плоским пример — про солдат, «которые в армии раздеваются за 45 секунд». Видя, что этот старый добрый способ не помогает, она в отчаянии воскликнула: «вас бы в казарму! Там бы вас быстро научили раздеваться!»
* * *
Смотришь на старинные фотографии, каким-то образом, понимаешь, что все они умерли — давно, безвозвратно, все, все — дамы в шляпах, усатые господа, прислуга и даже самые маленькие дети, собаки, лошади; развалились и стерлись в пыль… А когда смотришь на фотографии в парикмахерской, возникает ощущение, странным образом противоположное предыдущему, — что эти люди никогда и не жили. Вид у них — каких-то гомункулусов, выращенных прямо с этими невероятными прическами на головах… Некая аналогия — с дежа вю и жа ме вю.
* * *
Девочка-подросток с максималистским бескомпромиссным выражением лица; на майки значки — на фосфорном фоне написано: «Ты не прав!», «Зря смеешься!», «Не учите меня жить!»
* * *
Пойти поспать на маковое поле? (И. Ю.)
Озвучивание фотографий.
Топор имени Достоевского.
Вечер чеченской мафии (объявление в доме культуры).