Пайка энергично вытерла слезы с лица и пообещала, что будет весело праздновать наступление нового столетия вместе со всеми.
Марианна сжала узкую руку юной маори и добавила:
— Желаю тебе, дитя мое, чтобы все твои желания исполнились.
«Желания, — задумалась Пайка. — А чего же я хочу на самом деле? Я хочу встретить честного мужчину-маори, выйти за него замуж и пойти за ним в его деревню», — подумала девушка и вдруг затосковала по своему детству, когда она чувствовала себя защищенной и любимой. Она вспомнила простые ритуалы и обычаи своего народа, незатейливые блюда маори, такие, как, например, ханги, блюдо из мяса и овощей, которое готовят в земляной печи. Но уже в следующее мгновение решительно отмела эти воспоминания в сторону.
— Я надеюсь, что ты еще навестишь меня, прежде чем начнется новый век, — серьезно произнесла Марианна. А потом вдруг посмотрела куда-то мимо Пайки, и лицо ее просияло. — Дункан, мальчик мой! Какой сюрприз! Дай-ка я тебя обниму!
Пайка молниеносно обернулась, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Он стал еще более мужественным. Ей показалось или на его лице тоже проступил легкий румянец?
Дункан почтительно склонился перед бабушкой, расцеловал ее в обе щеки.
— Милая бабушка, ты обязательно должна сегодня праздновать с нами! — воскликнул он.
— Пайка тоже так говорит, но мне что-то не хочется.
А Дункан уже обратился к Пайке:
— Очень рад новой встрече с вами, мисс Пайка. Я ведь обещал вам, что вы будете здесь среди очень милых людей.
— Она теперь заботится обо мне и кормит меня маорийскими историями. И петь она тоже умеет так, что сердце радуется, — не без гордости сообщила Марианна.
— Но сегодня вечером у нее выходной, верно, бабушка?
— Конечно, мальчик мой. При условии, что ты время от времени будешь заходить ко мне или, что еще лучше, вы оба. Но скажи-ка мне, где твоя мать?
— Приводит себя в порядок. Ну, ты понимаешь, долгая дорога. Она снова далась ей очень тяжело.
— А твой отец?
— Осматривает баню, но позже обязательно зайдет к тебе.
— И как тебе работается с отцом?
Лицо Дункана заметно омрачилось.
— Не могу сказать, что рожден для торговли смолой каури, — вздохнул он.
— Смола каури? — спросила Пайка.
— Да, мой отец — крупнейший торговец во всем Окленде. Алан Гамильтон. Ему принадлежит большая часть западных лесов, — пояснил Дункан, впрочем, без малейшей гордости в голосе.
— Мне знакомы поселения диггеров. Мой отчим работал на мистера Гамильтона. Я жила там, — сухо произнесла Пайка и вспомнила, что в тот день, когда она приехала к Паркерам, взрослые говорили об Алане Гамильтоне. Но тогда она смотрела только на Дункана и никого не слушала.