— Что случилось? — поинтересовался доктор Фуллер, по-прежнему бодрый и моложавый. — Пойдемте! — В руке у него уже был чемоданчик с инструментами, и он сразу пошел по улице.
— Я точно не знаю. Я сидела в доме и играла на фисгармонии. А Оливия была в саду и упала в обморок.
— Хм… — Доктор ускорил шаг, Абигайль едва поспевала за ним, с удивлением отметив, что Патрик пошел с ними и не отходил от нее. Впрочем, она старалась не думать об этом.
В доме Паркеров их встретила взволнованная Аннабель.
— Она очнулась и несет какой-то бред. Пойдемте! Она лежит у себя в комнате.
Абигайль и Патрик остались одни в холле, как раз на том самом месте, где встретились днем, но теперь не решались даже взглянуть друг на друга. Абигайль уставилась на носки своих сапожек, а Патрик сосредоточенно рассматривал роскошную, написанную маслом картину, висевшую на стене. На ней было изображено бегство Те Кооти и его сторонников из Охинемуту 7 февраля 1870 года.
Глухое молчание, в котором читалось столько невысказанных упреков, было мучительным. Наконец оба заговорили одновременно.
— Абигайль…
— Я была неправа, что сказала тебе о своей…
Их взгляды встретились.
— Я восхищаюсь твоим мужеством, Аби. А я трус и скрываю свои чувства.
— Нет, ты просто боишься, что я снова разочарую тебя, — едва слышно произнесла Абигайль.
Вместо того чтобы возразить ей, он притянул ее к себе и поцеловал.
— Я тоже люблю тебя, — прошептал он. — И всегда буду любить.
Абигайль не хотела питать никаких надежд, но эти слова согрели ее сердце, и на мгновение она представила себе, что они могли бы всегда быть вместе. Но вот в его взгляде снова появилась решимость. В уголках губ пролегли суровые складки. Словно окаменевший, он стоял перед ней, стиснув зубы и сжав кулаки.
— Ничего не говори! — взмолилась она. — Я знаю, что ты женишься на Гвендолин. А я уеду. Далеко-далеко. Ведь если я останусь в долине гейзеров, мы не сможем расстаться. И тогда однажды я снова тайком поплыву на Мокоиа и отдамся тебе под деревом пурири. Мы будем жертвами своей запретной любви — пока я не сломаюсь.
— Это не из-за Гвен, уверяю тебя. Ты должна мне поверить! Это из-за моей дочери Эмили, которая ни с кем не говорит, даже с Гвендолин, но постепенно стала привыкать к ее присутствию. Если я прогоню Гвен, малышка будет безутешна…
Абигайль коснулась пальцем его губ.
Патрик понял. Тяжело дыша, он резко притянул Абигайль к себе и пробормотал:
— Я так хочу быть с тобой, любовь моя. Я не могу снова отпустить тебя на чужбину. Как часто я ругал себя за то, что не поехал тогда с тобой!