Перед дверью дома он вдруг поднял ее и перенес через порог, а она только хихикнула.
— Я хочу еще французского напитка, — попросила она, когда он внес ее в дом.
Он мягко опустил ее в кресло и исчез на миг, а затем вернулся с бутылкой шампанского. Принес два бокала, подал один из них Абигайль, чтобы выпить с ней за успех, но она вдруг почувствовала, что очень устала.
— Отнесешь меня в постель? — проворковала она, тесно прижимаясь к нему, и он крепко обнял ее.
Девушка все еще хихикала, когда он снимал с нее нижнее белье. Негромко постанывая, Абигайль наслаждалась его поглаживаниями. «Патрик», — вздыхала она про себя, закрывая глаза и думая о Мокоиа. Руки Джеймса становились все более настойчивыми и наконец нащупали ее маленькую упругую грудь. Она снова негромко застонала. Все тело пульсировало от испытываемого ею наслаждения. Каждое прикосновение Джеймса усиливало страсть Абигайль, ее желание принадлежать тому, кого она любила когда-то на острове. Нужно было просто не открывать глаза. Когда Джеймс вошел в нее, внутри у нее все взорвалось одним-единственным именем: Патрик!
Джеймс устало рухнул на постель рядом с ней. Страстным взглядом окинул ее стройное тело, посмотрел на ее закрытые глаза. Во время жарких объятий она ни разу не взглянула на него, просто позволяла ему делать с собой все, что ему хотелось. Несмотря на то что она была словно воск в его руках, он почувствовал ее огонь, ее страсть. Горячая волна захлестнула молодого человека, пронзая его от чресел и до сердца.
— Я полюбил тебя с первой минуты, — прошептал он у самого ее уха. — И знал, что однажды ты захочешь этого.
Его слова показались Абигайль ушатом холодной воды. Мгновенно протрезвев, она резко села на постели. Конечно, она знала, что это не Патрик, но под влиянием напитка позволила своему телу мечтать о Патрике.
— Теперь я вынужден покинуть тебя, милая! — с сожалением прошептал он.
— Хорошо, — хрипло ответила она и содрогнулась при мысли о том, что эту ночь ей придется провести одной. Несмотря на то что она не любила его и мечтала оказаться в объятиях другого, в этот час ей хотелось чувствовать себя защищенной. И когда он с неохотой поднялся с постели, одиночество накрыло ее душу, словно темное покрывало. Одиночество, которое отныне станет ее постоянным спутником.
Абигайль вдруг оборвала свою исповедь и погрузилась в мрачные размышления.
Аннабель не осмеливалась требовать от нее продолжения истории. Конечно же, ей очень хотелось узнать, когда в игру вступил этот незнакомец. В конце концов, должна же она узнать, ради чего принесет в жертву мечту Гордона.