— А кто собирается приехать в Коппер…
— Мэбс и Нигел, Таш и Генри, их дети, конечно.
— Джойс?
— Уехала на Канары с Эрнестом.
— Значит, все кончено?
Космо сказал:
— Джойс — это не привычка, это всего лишь случай, ты должен знать. — Он кинул еще пару брюк в чемодан и захлопнул его. — Так, ну что я забыл? — Он огляделся. — У меня было желание броситься за Флорой, когда мы ее провожали. Я понял, что дело с Джойс сходит на нет, и я все думаю: как она там?
Хьюберт сказал:
— Я уверен, с ней все в порядке. Ну, большое спасибо за машину, я верну ее через неделю. — И ушел.
Через двадцать минут, поднимаясь по лестнице к себе в квартиру, радостный, предвкушающий удовольствие Хьюберт позвал:
— Флора! — Квартира была пуста, постель, в которой она лежала прошлой ночью, была холодная, от паники у него в желудке что-то сжалось. Уверенность испарилась, и его охватила ярость.
— Какого черта? Где ты? — завопил он. В этот момент в дверях появилась Флора. — Что ты делаешь? Где ты была?
— Я выходила.
— Куда? Что делала?
— Я очень разумно провела день, — она встала на цыпочки, чтобы поцеловать его. — А почему ты такой злющий?
— Я думал, что ты ушла. Я уже стал думать, не случилось ли что. — Он прижал ее к себе.
— А почему я должна уйти? Как встреча с юристом? — Встревоженная его яростью, Флора высвободилась, скинула туфли и удобно устроилась в кресле. — Только не говори мне, что Пенгапаха нет. И что это за старин?
— Да он не старый, скорее странный. Дал мне ключи, настоял, чтобы я пошел с ним на ленч. От него только что ушла жена, и он хочет убить ее.
Флора откинулась в кресле точно так, как это делала Джойс, хорошо понимавшая, какой эффект производит такая поза.
— Я думал, мы могли бы собраться в дорогу сейчас, прямо днем. Он не станет говорить о работе, он припасет эту новость напоследок, на сладкое.
— Прекрасно, — улыбнулась она. — А он расстроен?
Не отвечая на ее вопрос, Хьюберт сказал:
— Поедем сегодня ночью на машине.
— На машине?
— Я одолжил машину.
— Здорово.
— Ты ела? Хочешь есть?
Она уже настолько привыкла не рассказывать ему все, что решила не говорить и про ленч с Ангусом.
— Я ведь очень разумная, правда? — Она поглядела на Хьюберта и улыбнулась.
Джойс улыбалась точно так же.
— Ты кажешься очень возбужденной, — сказал он.
Флора уже понимала, почему у мужчин, с которыми она танцевала на пароходе, спереди надувались брюки. Такое же случалось и в Коппермолте, но тогда она и понятия не имела почему.
— Боже мой, — вздохнула она, когда Хьюберт потащил ее из кресла, — ну не на полу же! — Они повалились на кровать. — По-моему, мы этим занимаемся слишком уж часто, — пробормотала Флора, а Хьюберт стаскивал с нее трусы. — От тебя так хорошо пахнет, — прошептала она. („Совсем не так, как от моих родителей“, — подумала Флора.) Потом, когда Хьюберт уже отдыхал, она стала вспоминать, как все свое детство и все бесконечные семь школьных лет мечтала, чтобы хоть что-то случилось. Ну вот и случилось.