Флора ждала, что скажет Космо, не упомянет ли он Феликса.
— Но во Франции ваш отец хорошо относился к людям, разве нет?
— Так это отельные слуги, официанты, хозяева магазинов, — подал голос Хьюберт.
Лежавший рядом Космо хихикнул.
— Но он был очень добр к Шовхавпенсам, — запротестовала Флора. — И вы даже сидели за их столом.
— Ну, титулованные исключения не противоречат его правилам, — заметил Хьюберт.
Космо откровенно расхохотался.
— Честно, Бланко, это ведь ты? — скорее уверенно, чем вопросительно заявила Мэбс.
Дверь снова открылась и вошла девушка.
— А кто-нибудь смотрел под кроватью, Нигел? У Мэбс еще с детства есть привычна прятаться под кроватями.
— Есть кое-что поинтереснее, что можно сделать на кроватях, — сказал Нигел, входя за девушкой.
— А ну, посмотрим, — она подняла подзор. — Я права, вот ноги. И узнаю туфли Мэбс.
— Нет места, нет места, — проговорил Космо.
— Тогда давай ляжем над ними, под стеганое пуховое одеяло, — предложила девушка. — Или ты будешь ревновать, Мэбс?
— Нет, — сказала Мэбс, — делайте что хотите.
Нигел и девушка, хихикая, залезли на кровать.
— А там есть ночная ваза? — спросил Нигел. — Коппермолтские ночные горшки всем известны. У моего будущего тестя — серебряный, коллекционный, знаешь про это?
Девушка захихикала.
— Как ты думаешь, он подарит его нам на свадьбу, дорогая?
— Он пока еще не твой тесть, — объявила Мэбс.
— Ого… послушай-ка, что она там говорит, — Нигел подпрыгнул на кровати.
Действительно, Мэбс и Нигел не казались особенно влюбленными.
Космо прошептал Флоре на ухо:
— Очень глубокий юмор.
— Выходите, выходите. Вы так громко разговаривали, что мы услышали вас в коридоре. — Генри открыл дверь, включил свет, а остальные столпились у него за спиной.
— Давайте сыграем еще раз, — предложила Таши, — только сейчас совершенно честно, всем держаться отдельно и в полной тишине. Как я рада, что ты надела платье Мэбс, а не мое, — искренне вырвалось у нее, когда Флора выползла из-под кровати. — Так что не мошенничать, начнем с холла; по двое не ходить, темнота должна быть абсолютная.
— Таш обожает правила, — заметил Генри.
— Моя очередь прятаться, — заявил Хьюберт.
— Да ну?
— И вовсе нет, не его, — загудели все.
— Нет, моя! — упорствовал Хьюберт.
Не привыкшая к дому, Флора подумала, что лучше останется на первом этаже. Осторожно она ступала по холлу. Если бы найти лестницу, она бы схитрила и всех обманула — заперла замок, а сама бы села на ступеньки. На ощупь прошла мимо дубового шкафа. Она вспомнила, что их было два, и на каждом — по весьма внушительной вазе, не разбить бы их. Как удивительно темно и тихо. Таши заставила всех разуться и взяла с каждого слово не произносить ни звука, даже шепотом. Пытаясь понять, где она, Флора замерла, прислушиваясь. По щеке пробежал ветерок, как будто где-то открыли и закрыли дверь. Из гостиной донеслись громкие голоса, там старшее поколение сражалось в бридж. Потом среди звона рюмок и шипения сифона — голос Ангуса: