Если только им не было известно что-то такое, что удерживало их в стороне.
– Джейми, быстрее, – шепнула Ева.
Он обнажил меч и, вытянув руку, остановил ее, а сам вошел внутрь и прислушался. Ранним солнечным весенним утром здесь стояла по-настоящему зловещая, гробовая тишина, однако в этом месте не было ничего пугающего, не чувствовалось ни опасности, ни готовящегося нападения, и он взмахом руки позвал Еву к себе.
Она сразу же подошла к лестнице и, жестом сообщив о своем намерении, тихо, как кошка, стала подниматься наверх, а он направился в дальнюю комнату, с мечом наготове, несмотря на отсутствие явной опасности.
Открыв дверь и заглянув внутрь, он медленно выдохнул и опустил клинок. Там, в комнате, наполненной падающим снаружи бледным светом начинающегося дня, на кровати сидел доктор Джейкоб рядом… с Питером Лондонским.
Джейкоб медленно повернулся, одновременно развернув плечи и голову, как будто за ночь шея у него затекла и не могла свободно двигаться, и сказал:
– Я знал, что вы вернетесь.
– Что произошло?
– Он спрашивал о вас. – Посмотрев на отца Питера, доктор коснулся его плеча, и священник мгновенно открыл глаза.
Став на колени возле кровати, Джейми ласково положил руку на его локоть.
– Прошло очень много времени, мой старый друг.
– А-а, Джейми. – Питер слабо улыбнулся. – Ты пришел.
– Я шел с того момента, как услышал ваше имя, отец, но вы должны знать и это: меня послал за вами Иоанн.
– Я знаю. – Священник с трудом поднял руку и накрыл ладонь Джейми. – Я никогда не винил тебя за честную службу.
– Она не всегда выполнялась честно, – покачал он головой.
– Но не сейчас, и это самое главное.
– Кто сделал это с вами? – Пораженный жестокостью, Джейми смотрел на обезображенное лицо священника и красные пятна на простынях.
– Король.
– Это сделал человек короля? – Джейми в ужасе отпрянул.
– Женщина.
– Какая?
– Блондинка, – ответил Питер, глядя ему в глаза.
Чанс. О как жестока судьба! Это Чанс, двойной агент.
Питер нетерпеливо махнул рукой, напомнив этим жестом Еву.
– Вряд ли сейчас стоит это обсуждать. Просто пришло время. У меня сохранились вещи твоего отца.
Святой отец потянулся к висевшей на боку сумке, не намного больше тех, в которых обычно, повесив на шею, путешественники держат нужные бумаги, чтобы не потерять ненароком, а случается, и деньги, если у кого хватает глупости. Но не бумаги протянул Джейми Питер Лондонский, старый друг и наперсник его отца, графа Эверута, а семейные реликвии: принадлежавший его отцу массивный перстень с печатью, знаменитой печатью Эверутов – две цветущие розы, стебли которых обвиты толстыми шнурами из золота и серебра, и сияющий в центре зеленый изумруд, похожий на глаз дракона; маленький трехцветный ключ, который, как говорили, отпирает таинственные подземелья; аккуратно сложенные знамя и сюрко; ремень для меча и даже плащ отца. И наконец, крошечный, очень красивый золотой медальон его матери – с замочком и локоном внутри.