Он, как правило, сидел у костра, скрестив ноги, а на коленях у него покачивался меч, который он точил с набожностью мастера своего дела. Слушая Рая или Роджера, он иногда улыбался или вставлял какое-то замечание, а затем его взгляд ловил ее взгляд и не отпускал. И тогда что-то острое и вызывающее трепет вонзалось в нее как раскаленная игла. Выдержать пристальный взгляд Джейми было невероятно трудно. Его мощная энергетика зверя в расцвете сил покоряла; тело, пучок туго натянутых, как струны, мускулов, буквально подчиняло; хищный взгляд завораживал.
К сожалению, сейчас не время и тем более не место для чувств и страсти: опасно следовать, как нитка за иголкой, за рыцарем с красивыми глазами.
Джейми знал, что она наблюдает за ним. Лежа на спине, он сквозь ветви деревьев смотрел в темное небо и ожидал подходящего момента – чтобы прощупать ее истинные намерения или, быть может, накрыть собой это тело с соблазнительными формами и превратить те тихие прерывистые вздохи, которые он слышал каждую ночь по другую сторону костра, в протяжные, глухие стоны.
Он смотрел вверх на мелкие, как булавочная головка, звезды и позволял костру догорать, но редко когда спал.
– Все? – Малден был в ярости. – Все шестеро? Мои лучшие воины, и ни один из них не вернулся?!
Остановив лошадей за мостом, по которому только что переправились, Малден и его сержант смотрели на вышедшую из берегов после недавних ливней реку. Деревянный мост скрипел под натиском мчавшейся под ним воды, которая блестела под ярким солнцем и слепила глаза.
Отец Питер, запрокинув голову, наслаждался прохладой и передышкой в скачке. Его обычным средством передвижения были ослы, поэтому лошадь вызывала в нем не больше положительных эмоций, чем Охотник. Впрочем, и на ослах он ездил не так уж часто – разве что по делам, от одного осиного гнезда к другому, приводя в неистовство короля, графов и баронов.
– Что вам известно об этом, старик? – обратился к нему Малден.
– В целом гораздо больше, чем вам, но об исчезновении ваших тупоголовых солдат ничего.
С трудом сдерживая ярость, Малден отвернулся и, глядя через реку на вершину холма на другом берегу, пробурчал:
– Пятнадцатилетний мальчишка не мог уложить шестерых воинов. Никто не мог.
Перед ним, на сколько хватал взгляд, простирались ярко-зеленые весенние луга, а вниз по склону извивающимися зубчатыми кривыми, похожими на виляющий хвост шелудивой собаки, бежала грунтовая дорога. В воздухе пахло молодой травой и разогретыми на солнце сосновыми иголками; стояла полная тишина, и только ветер, проносившийся на крыльях безмолвия, шуршал тростником на берегах реки.