21 марта, вторник
Вчера (20 марта) получила письма от Юдиных, Лиды (Лазаренко) и от Юрия (Хорошавина). Этот ничего не пишет относительно настроения в Питере, а Лида и Соня (Юдина) – вместе с Елешкой и Мишей (Юдиными) – очень светло смотрят на настоящее и тем более – на будущее. Впрочем, Соня пишет: «Только бы теперь не было разделений на враждующие партии, все бы… сознательно отнеслись к свободному гражданству, не было бы сословной ненависти и недоверия, и свобода одного не отнимала бы этой свободы у других…» А вот это-то как раз и есть – и это страшно. «Не может устоять Царство, если разделится само в себе»239, – вот оно и начинает разделяться. У нас нет чувства гражданственности, нет сознания собственного достоинства. У нас есть порыв и пассивность, но неуклонной настойчивости и твердой энергии нет. У нас свобода – это не добровольное обязательство уважать чужие права наряду со своими, (у нас) это – «моему нраву не препятствуй!». У нас равенство – значит, я хочу быть грубым и нахальным, и не смейте мне возражать, если вас я поцелую, а тому – плюну в физиономию!..
Наше равенство не есть равенство прав и ответственности – потому что каждый совершеннолетний человек ответственен за свои действия – нет! (У нас) это – купить шляпку и туфли на каблуках, ехать (поездом) в 1-м классе. Наше равенство – в костюме, наша свобода – в унижении всех, если они мешают нашему капризу…
Господь Великий, пусть лучше такие равенства и свобода перестанут быть ими! «Живи и жить давай другим!» 240 – а мы для собственного удовольствия не подумаем об этих других. У нас – каждый за себя и никто за всех…
Не может быть республики при таких условиях. Это будет не единая великая республика, а союз городов, да и союз ли?.. Это будет полное разделение, и огромная Россия перестанет существовать…
Царь должен быть! Пусть это будет только имя, пусть воля его будет ограничена: для неограниченной власти нужен если не гений, то громадного практического ума человек…
22 марта, среда
Никогда мне не удается кончить (записи). Когда-то я могла продолжать, а теперь – нет. Если не кончено – так и остается. Потому и письма Соне и Лене (Юдиным) – да и другим – занимают почтовую открытку…
Вот ведь я начала в понедельник (20 марта) большие письма, и они лежат, на половине брошенные, – мне не хочется их кончать, так как я не могу продолжать…
Словом, нынче я окончательно не переношу завалявшихся писем: написать – и тотчас же отослать опустить их; по крайней мере – запечатать, если это закрытое письмо…
Кстати, о письме Юрия (