– дуся!» – и оскорбит того, кто осмелится препятствовать ей в посещении театра.
Она сказала сегодня тете:
– Если вы не отпустите, я пойду к Юлии Васильевне («начальнице»)28 – и она меня отпустит…
Разве это – не оскорбление? Сделав это, она сделает подлость. И вся эта сцена прошла среди истеричного рева. А еще: сколько она хвасталась, что умеет сдерживаться!..
Хоть у меня глаза на мокром-мокром месте, но я, слава Богу, до истерики не доходила. И я откажусь, не мигнув глазом, от того, чего не может получить Зина29, если она больна. А у Лизы вот болен рожей30 папа…
Теперь, после Всенощной, они пошли к Юлии Васильевне. Что-то будет? Интересно…
Воскресенье, 25 октября
Вчера (это) кончилось ничем. Только Лиза, после раздумья, решила в театр не ходить, а написать письмо доктору, чтобы узнать о здоровье отца.
Зато сегодня… Ой, ой!..
Сегодня я целое утро прибиралась у себя в комнате, и Катя крупными буквами написала на бумажке:
– Нине сегодня за приборку – «пять с плюсом»…
На минутку я вышла из комнаты. Возвращаюсь – и вижу: идут верхние квартиранты и, глядя в окно, смеются. Что такое? Вижу: бумажка выставлена в окно, и выставила ее Лиза. Удивительно «приятно»… Подумаешь: когда все проходящие читают такую надпись (и) сейчас узнают, что это случилось раз «в кои веки»!..
Я им сказала, что отплачу. И отплатила! Написала афишу: «Новость! Готовится к постановке новая пьеса с участием знаменитой актрисы Лабинской-Шиловой».
Нарисовала наверху с обеих сторон две карикатурно-удивленные рожи – и повесила вместе с другими афишами в столовую. Пришли обедать: увидели, прочли, рассмеялись. Улыбнулась и Лиза, но после обеда сорвала и измяла.
Меня передернуло… Слезы обожгли глаза… Я пробормотала:
– Как это бессовестно!.. – и убежала к маме в комнату.
На новом листе под плачущей физиономией я написала: «Спектакль отложен – ввиду нервного расстройства актрисы и администрации театра».
Повесила туда же. Прочли, посмеялись… Лиза хотела было сорвать, да не дали ей. А во мне еще до сих пор ворочается злоба, и давит грудь, и бьется сердце, и лицо горит – как в огне…
Понедельник, 26 октября
Как я вчера вечером плакала!
Так много казалось мне,
Что слезы невольно закапали,
Сбегая по щеке в полутьме.
Мне стало так больно и совестно,
Что смеялась над Лизою я;
А с иконы смотрели так грустно
Божьей Матери звезды-глаза.
Мне казалось, что Ангел-хранитель
Улетел навсегда от меня
И что нам Всемогущий Спаситель
Не простит никогда, никогда!
И молитва горячая вырвалась
Из измученной горем груди.
И слезами обильными вылилась…
И светлей стало всё впереди.