— Ты хороший мужчина, хороший отец, с тобой все будет хорошо.
— Ты не можешь этого знать, — говорю я, поворачиваю голову и вдыхаю ее аромат снова. — Ты не можешь знать, что я собираюсь выбраться из этого дерьма, не ранив стольких людей. Ты не можешь говорить мне, что, если я уйду сейчас, то не пораню твое сердце.
— Я могу жить с болью, Нейт, — шепчет она.
Я отодвигаюсь и обхватываю ее лицо ладонями.
— Но ты не должна.
— Ты тоже.
Мы смотрим друг на друга, и воздух буквально потрескивает от эмоций. Боже, я хочу поцеловать ее. Я хочу повалить ее и целовать, затем держать ее в своих руках и обернуть свое тело вокруг ее. Я не хочу, чтобы она досталась другому мужчине — я не хочу отпускать ее. Я не могу отпустить ее. Я зашел слишком далеко. Я позволил себе почувствовать привязанность к тому, что не принадлежит мне.
— Нейт, — ее голос дрожит. — Пожалуйста.
Пожалуйста, что? Сделай это? Не сделай?
— Танцовщица, — выдавливаю я, мой голос хриплый и неуверенный. — Ты делаешь это чертовски сложным.
— Сделай свой выбор сейчас, Нейт, — шепчет она, ее голос низкий и мягкий. — Если ты меня поцелуешь, я сломаюсь, и будет слишком большая вероятность, что это закончится болью и окончательно разобьет мое сердце. Если ты уйдешь, есть шанс, что ты будешь чувствовать себя так же. Я не могу... я не могу сказать «нет» тебе. Я не хочу говорить «нет» тебе. Но я не хочу, чтобы ты делал из меня такую девушку, пожалуйста, сделай выбор.
Я пододвигаюсь ближе, наши губы так близко, что я могу чувствовать, как ее дыхание щекочет мое лицо.
— Ты знаешь, что я отдал бы за то, чтобы просыпаться рядом с тобой каждое утро? Ощущать тебя в своих руках каждую ночь? Ты знаешь, Танцовщица, что бы я отдал?
— Возможно, то же, что и я, — отвечает она дрожащим голосом.
Я вытираю слезу с ее щеки.
— Спокойной ночи, Эйвери.
Ее губы дрожат, когда я встаю. Я не оглядываюсь, когда выскальзываю через окно в темноту.
***
Эйвери
— Очень хорошо, — говорю я своей восьмилетней ученице Дженни.
Она крутится и устремляется вниз. Ее спина немного жесткая, но она хорошая танцовщица для своего возраста. Она моя первая ученица дневных занятий, и это своего рода вызов.
— Вот так, просто расслабь спину, Джен, — советую я.
Она пытается снова, но ее тело слишком напряжено.
— Давай покажу.
Она останавливается и поворачивается ко мне. Я быстро двигаюсь, кружусь и закрываю глаза, позволяя танцу захватить меня, как и всегда. Когда я заканчиваю, Дженни улыбается, ее глаза светятся. Она смотрит на меня, будто это ее будущее — как я и надеюсь.
— Попробуй еще, — говорю я, отступая назад.