— Теперь переходим к делу, — Надзиратель подводил черту под нашим разговором, — ту сделку, заключенную твоим отцом, можно пересмотреть. В конце концов, он решил за тебя… по сути, покусившись на твою свободу воли. Вместо отсрочки ты получишь обратно полноценную жизнь. Без всяких дополнительных оговорок и тайных обязательств.
— Но для этого?.. — последовал от меня наводящий вопрос.
— Для этого ты не должен вмешиваться в дела, которые тебя не касаются, — ответ Надзирателя за душами не заставил себя ждать и был яснее ясного, — вот, например, в посмертные дела Арвиндира… не нужно мешать ему платить по своим, я подчеркиваю, его собственным счетам. Раз уж он не рассчитался с долгами при жизни. Короче говоря, выбирай, кому из вас двоих, тебе или Арвиндиру, пребывать в должниках.
— Думаю, ответ здесь очевиден, — ни секунды не раздумывая молвил я.
— Подождите, о, мудрейший господин и беспокойный юнец, — вмешался в наш разговор Аль-Хашим, о котором я едва не забыл, накрытый с головою валом новых знаний о собственной жизни, — а как насчет меня? Если ты, о, безнадежный юнец, сможешь неким чудом покинуть это место… то как смогу сделать это я?
— Очень просто, — на сей раз Надзиратель даже не ухмыльнулся, а, скорее улыбнулся, почти по-дружески, — если Игорь не погибнет, вы с ним вряд ли познакомитесь. А значит, он не пойдет искать приключений и не сможет привлечь к ним тебя. Соответственно, это путешествие для тебя, старик, так и не состоится. Все просто.
А действительно ведь, проще некуда! Мне еще при его словах вспомнился стишок, слышанный в школьные годы. Жаль, авторства я не запомнил. Как там? «Не было гвоздя — подкова пропала, не было подковы — лошадь захромала, лошадь захромала — командир убит…» И так далее.
А главное: «Враг вступает в город, пленных не щадя, оттого что в кузне не было гвоздя». И суть понятна. Мелкая оплошность или недоработка может обернуться большой трагедией.
Так что вывод был ясен. Гвоздь моей жизни следовало вернуть на место.
На правах эпилога. Гвоздь для кузни
Едва начавшееся лето заявило о себе еще одним жарким днем. Но еще более горячим, чем на прокаленных солнцем бетонно-асфальтовых улицах, казался воздух в университетских коридорах. Ибо к обычному летнему зною здесь примешивались духота на пару с сессионной лихорадкой.
Десятки студентов толпились у дверей в аудитории: одни никак не успевали сдать все зачеты, другие уже до экзаменов добрались. Но и те и другие были одинаково взволнованы, возбуждены, суетливы. Некоторые даже взмокли, штурмуя очередной редут системы высшего образования. И тем навевали ассоциацию с загнанными лошадьми.