— Я не знаю. — Мне трудно представить, как я буду помогать собственному ребёнку с домашним заданием. А правописание? А школа? — Не думаю, что из меня получится хорошая мать.
Его губы прижимаются к моем лбу, он кладёт руки на мои обнажённые бёдра. Я втягиваю воздух. Его ладони полностью покрывают мои голые бёдра, и он притягивает меня к себе. Полотенце, что висело на моей груди, теперь зажато между нашими телами.
— Я рада, что ты пришёл поговорить со мной, — хрипло говорю я.
Он наклоняется и целует мою челюсть сбоку. Я даже не думаю, просто наклоняю голову, чтобы ему было удобнее.
— И я, — говорит он, я чувствую его дыхание на своей коже.
Я могла бы сказать больше, но он не смотрит на моё лицо. Он вообще никуда не смотрит. Его глаза закрыты. Его руки скользят под мою попу, и он приподнимает меня.
— Я никогда не хотел заняться сексом с девушкой, о которой забочусь, — говорит он.
Я чувствую, какой он твёрдый, потому что его член упирается мне в живот, и я едва могу думать, едва могу дышать.
Поднимаю его футболку и кладу руки на его живот. Под моими пальцами перекатываются мышцы. Я хочу касаться его. Очень сильно хочу.
— Притворись, будто я не та, о которой ты заботишься, — в порыве говорю я.
Должно быть, Логан увидел мои губы, потому что он застывает.
— Думаешь, я могу так сделать? — недоверчиво спрашивает он. Он поднимает руку и проводит ею по волосам. — Мне кажется, ты понятия не имеешь, насколько мне нравишься.
А я очень сильно ему нравлюсь, если судить по впечатляющих размеров члену, упирающемуся в мой живот.
Он будто читает мои мысли, потому что, тяжело вздохнув, говорит:
— Не в этом смысле. — В его челюсти дёргается мускул, потом он делает шаг назад, поднимает полотенце и оборачивает его вокруг моего голого тела. — У меня был секс. Уйма секса. Но никогда с тем, кто имеет для меня значение.
Да он знает меня всего несколько дней!
— Почему я так много для тебя значу? Что делает меня такой особенной? — Теперь я умираю, как хочу это узнать.
Он качает головой.
— Скажи мне, — настаиваю я.
— Я слишком долго был заперт в своём собственном мире, — говорит он. — И у меня есть причина, по которой я не сближаюсь с людьми — моя глухота. Но потом я увидел твою тату. — Я переворачиваю его запястье и провожу по ней пальцем. Он вздрагивает от моего прикосновения и крепко зажмуривается. — И я подумал, что, может быть, всего лишь может быть, раз мы оба заперты в наших собственных маленьких мирах, то мы сможем помочь друг другу найти из них выход.
Он только что излил мне душу, а у меня даже нет никаких слов поддержки.