– Я думаю, мы это переживем, – ответила Джонни, которая чувствовала себя отлично и рассматривала несходство новой обстановки с заведенными дома порядками скорее как нечто забавное, чем трагическое. Но Элси застонала. Провести две ночи на перине! Как она это вынесет!
Они сошли вниз к ужину, который был подан в кухне. Небольшой огонь, который развели там, чтобы вскипятить чай, уже почти догорал, но было душно и жарко, а сливочное масло совсем растаяло, и миссис Уоррет подцепляла его ложкой. Над столом с жужжанием вились мухи, целый отряд их облепил тарелку с пирогом. Хлеб был отличный, а также и творог, и печеная айва; но Элси не могла есть. От жары ее лихорадило. Миссис Уоррет была очень огорчена таким полным отсутствием аппетита, так же отнесся к этому и мистер Уоррет, добродушный на вид, лысый старик, которому представили девочек. Он вышел к ужину без пиджака, в одной рубашке, и казался столь же необыкновенно тощим, сколь необыкновенно толстой его супруга.
– Боюсь, Люсинда, такой ужин не нравится малышке, – сказал он. – Ты должна приготовить для нее завтра что-нибудь другое.
– Ах, нет, не в этом дело! Все очень вкусно, но только я не голодна, – принялась оправдываться Элси, чувствуя, что вот-вот заплачет. И она в самом деле немного поплакала после ужина в сумерках, когда мистер Уоррет сидел у двери на свежем воздухе, курил свою трубочку и бил комаров, а миссис Уоррет спала в большом кресле-качалке, производя при этом весьма громкие звуки. Однако Элси постаралась скрыть свои слезы даже от Джонни, так как чувствовала себя самой дурной девочкой на свете, оттого что ведет себя так скверно, когда все вокруг так добры к ней. Она повторяла это себе снова и снова, но пользы от этого было мало. Любая мысль о доме, о Кейти, о папе вызывала отчаянное желание вернуться к ним, и тогда глаза Элси снова неожиданно наполнялись слезами.
Ночь прошла плохо. Не было ни одного дуновения ветерка, свежий воздух не доходил до жаркой постели, где лежали маленькие сестры. Джонни спала совсем неплохо, несмотря на жару и комаров, но Элси почти не сомкнула глаз. Один раз она встала и подошла к окну, но голубая бумажная штора неожиданно с шумом упала, стукнув Элси по голове, чем очень ее испугала. В темноте было невозможно найти булавки, так что пришлось оставить штору висеть развернутой. Бумага хлопала и шелестела всю оставшуюся ночь, что также мешало заснуть. Все же около трех часов ночи она задремала, а уже минуту спустя – так ей показалось – проснулась. Комната была залита ярким солнечным светом, а под окнами кукарекало и квохтало полдюжины петушков и курочек. У Элси ужасно болела голова. Ей очень хотелось остаться в постели, но она побоялась, что это сочтут невежливостью. Она оделась и вышла к завтраку вместе с Джонни, но была такой бледной и ела так мало, что миссис Уоррет весьма взволновалась и сказала, что лучше бы Элси не выходить во двор, а просто полежать на диване в парадной гостиной и «развлечься книжкой».