Как-то, десять лет назад, пока еще Шварцман не сделал щедрого пожертвования и целый корпус библиотеки не переименовали в его честь, Элу позвонили с незнакомого номера. Он бы и не ответил – обычно с незнакомых номеров звонят телемаркетеры, – но, судя по коду, звонил кто-то из Сонной Лощины. Эл рассудил, что это, наверное, кто-то из соседей или друзей семьи, чей номер он просто забыл внести в список контактов.
Хриплый бас в трубке произнес:
– Мистер Уайткомб-Сирс, это шериф Огаст Корбин из Сонной Лощины. Боюсь, у меня для вас плохие новости: ваших отца и дядю убили.
Остальной части разговора Эл не запомнил. Только что он стоял в читальном зале, где под высоким потолком разносились приглушенные шепотки посетителей, клацанье клавиш их ноутбуков – никто, естественно, не слышал, как шериф произнес слово «убили», – а вот он оказался подле Корбина, у желтой заградительной ленты перед входом в бывшую церковь. Рядом мерцали синие и красные огни мигалок.
– Что случилось? Как? – спрашивал Эл.
– Мы выясняем, – ответил шериф.
– Ну да, – произнес Эл, понимая, что таким образом полицейские маскируют ответ вроде «понятия не имеем». – Я хочу видеть тела.
– Если честно… не стоит, мистер Уайткомб-Сирс.
– Почему это? – Эл возмутился: что?! какой-то идиот-легавый не позволит ему увидеть тела погибших родственников?!
Помедлив немного, Корбин произнес:
– Ладно, на отца еще взглянуть можете, а вот на дядю – и правда не стоит. То, как с ним обошлись… Скажу лишь, что опознали его только по найденным в карманах бумажнику и сотовому.
Корбин проводил его к фургону патологоанатомов, где один из экспертов расстегнул мешок для трупов. На лице у отца застыло крайне изумленное выражение; в груди зияла большая дыра.
– Кто его так?
– Мы сами пока не знаем. – Кивнув коллеге, Корбин застегнул «молнию» на мешке.
Элу стало дурно, но он промолчал.
В ту ночь и начали твориться разные странные вещи. Эл вернулся домой – в таунхаус на три квартиры. Эл жил на первом этаже, у него была небольшая кухня, спальня, просторная гостиная-столовая и выход на задний дворик. Заснуть, понятное дело, не получалось, и, как назло, из гостиной посреди ночи послышался невнятный стук.
Эл вышел из спальни и по ту сторону дверикупе, что вела на задний двор, увидел человеческий силуэт.
– Папа?! – еще толком не проснувшись, закричал Эл.
Отец явился совершенно голый; дырка в груди никуда не делась, однако папа – мертвый! – стучался в стеклянную дверь.
Совершенно растерявшись, Эл все же открыл ему. – Пап, ты как… что… Ты здесь откуда?
– Прости, сынок, – на удивление внятно (для зомби) произнес отец, – за мной гонятся. Мне надо где-нибудь укрыться.