Она издала тихий понимающий звук.
— Ясно. Значит, ты последняя в роду. Магазин все еще работает?
— Да. Буду хранить до последнего.
И затем до меня дошло. Из-за Лиама у меня появилась надежда продолжать заниматься магазином, жить «нормальной» жизнью, а ведь какое-то время назад я считала это невозможным.
Я посмотрела на него и увидела, что его глаза уже были прикованы ко мне.
— Лиам помог мне сегодня. Магазинчик откроется завтра, потому что он помог мне.
Лиам кивнул.
— Меньшее, что я мог сделать.
— Хорошо, — произнесла Элеонора. — Хорошо. Рада слышать, что он выполняет свой долг перед городом. Мы живем в хорошем городе.
Она похлопала меня по руке, которую все еще держала, и посмотрела прямо над моей головой. Мне показалось, что она вообще не видит.
— Ты можешь призывать вещи, — сказала она. — Двигать их.
Я моргнула. Никогда не думала об этом, как о «призыве» вещей, но да, примерно этим я и занималась.
— Да. Ты это увидела?
— Я слепа лишь в этом мире, дорогая. Не в другом.
Я испуганно посмотрела на Лиама.
— Во время Второй битвы Элеонору ударили шаруром — жезлом заклинаний. Она начала терять зрение в нашем мире и стала способной видеть магию.
— Ты Восприимчивая? — спросила я.
— Не совсем, — ответила она. — По крайней мере, не активирую магические мониторы. Мы верим, что Восприимчивыми рождаются, что их Восприимчивость часть их сути. Я родилась не такой, но получила новое зрение, так мне нравится это называть — новое зрение из-за того, что в меня ударили магией. И еще, возможно, из-за места, где меня ударили.
Она осторожно дотронулась до лба, к шраму, который пересекал его.
— Префронтальная кора головного мозга, — пояснил Лиам.
— Центр обработки нервных импульсов, — произнесла я, и Лиам кивнул, подтверждая.
— Вот туда ее и ударили, — сказал он. — Мы думаем, именно поэтому это так на нее повлияло.
— И никак иначе, — сказала Элеонора. — Но мне и этого достаточно. Что привело вас сюда?
— Клэр нужен учитель.
Мне не понравился намек, что изначально я все делала неправильно, но не могла с ним не согласиться.
— В нашей жизни нам всем нужны учителя, — сказала Элеонора успокаивающе. — В разное время мы учим разные уроки.
Она улыбнулась, и я увидела отблеск непокорности, наверное, в подростковом возрасте у нее были проблемы.
— Мой муж научил меня танцевать танго, — сказала она. — Он был очень красив. Почти так же, как Лиам. И он был чудесным танцором. Он водил меня на танцы в пятницу по вечерам, потому что, конечно же, субботы были для месс, и мы танцевали, как безумные.
Она погрузилась в воспоминания, улыбаясь так счастливо. И затем, казалось, стряхнула их с себя.