— Но если все так красиво, — помедлив, проговорил Курт, — откуда возникли слухи, что бамбергское отделение недобросовестно, и с чего вообще засуетилось кураторское отделение?
— Слухи, — повторил Хармель со вздохом, — это такое явление, которое возникает в нигде и переносится по миру ни на чем.
— А если без философии?
— Мясницкая почта[5], — пояснил куратор. — С ней мы получили письмо, которое и привлекло наше внимание. Дочь одного из арестованных передала письмо, в котором просила о защите…
— О защите от кого?
— От следователей Конгрегации. Как вы понимаете, — продолжил Хармель, выждав многозначительную паузу, — это тоже событие не рядовое. Допросить мясника не удалось — письмо прибыло к нам через десятые руки, пройдя множество людей, не знакомых друг с другом, и будучи переданным нам через случайного прохожего на улице. Видимо, тот, кто вез его, не горел желанием встречаться со служителями Конгрегации, что только добавляет веса всему, написанному в этом письме.
— И что там было написано?
— Заявление о невиновности члена городского совета Иоганна Юниуса, арестованного по обвинению в малефиции; и скажу вам, я много видел заверений в собственной и чужой безгрешности, но от того письма проняло и меня.
— Люди бывают красноречивы, — возразил Курт, — особенно когда пытаются спасти от смерти или пытки близкого человека.
— Не пойму я вас, — покривил губы в улыбке куратор. — Минуту назад вы заявили, что бамбергские служители должны сдать Сигнумы и торжественным строем прошествовать на казнь, а теперь выгораживаете их же?
— Я никого не выгораживаю, Хармель, никогда. Я лишь пытаюсь найти истину: она единственная имеет важность и значимость.
— Вот именно потому я и здесь, — кивнул тот уже серьезно. — Потому я говорю с вами, Гессе, потому вы мне… нам и нужны. Именно вы, именно потому что ради поиска истины вы пойдете на все и поступиться готовы всем и всеми… Что? — уточнил куратор, перехватив его взгляд. — Это правда. Истина для вас важнее собственной и чужой жизни; вы это не раз доказывали. Я не ваш духовник и, по счастью, вообще ничей, и не мне судить о том, насколько это красит вас как образ Божий; я лишь знаю, что как инквизитора это делает вас незаменимым.
— Нет незаменимых, — возразил Курт тихо. — Есть те, кого заменять никто не хочет… Так для чего вам я? Почему со всем этим вы обратились не к собственному руководству и не к своим сослуживцам?
— Обратился, отчего же. Было принято решение направить в Бамберг inspector’а, в чью задачу входило выяснение всех обстоятельств дела; говоря проще — проверить отчеты, если удастся — пообщаться с обвиняемым лично, а если же по какой-либо причине это не будет возможным — то с его дочерью, и в любом случае — с ведущими расследование служителями.