. Таинственный, неведомо где расположенный, неведомо что и кого хранящий в своих стенах, далекий монастырь. Ульмер мог слышать о нем лишь все те же курсантские легенды… Тебе выпала невероятная возможность — узнать то, что знает не всякий инквизитор. Надеюсь, ты это оценишь. Ты, — продолжил Курт, уловив, как настороженный взгляд пленника на миг сместился к нему, — как и многие, не раз удивлялся тому, что я сумел выжить под ударом Мельхиора тогда, в кельнских подземельях. На что только это не списывали — на мою врожденную натуральную и супернатуральную устойчивость, на экстраординарное личное покровительство Господа избранному им инквизитору… Но на самом деле все просто. Монахи Абиссуса молились за меня в ту ночь. И это всё.
Он помолчал, давая арестанту осмыслить и прочувствовать сказанное, и, не услышав ни звука в ответ, продолжил:
— Всё будет почти так, как я тебе расписал: я залью в тебя твоей дряни до одури и буду держать в этом состоянии все то время, какое потребуется для того, чтобы доставить твое безвольное тело со спящим разумом в Абиссус. Там я сдам тебя с рук на руки — и поверь, в тех руках никакие зелья уже не понадобятся, никакие ухищрения не потребуются; там ты ничего не сможешь сделать. Там — твои тело и дух будут беспомощней младенца. Да ты и будешь младенцем перед ними — теми, кто добровольно заточил себя в тех стенах, и теми, кто им покровительствует.
— Этот ваш далекий монастырь стерегут Ангелы? — пренебрежительно хмыкнул Каспар, и впервые за все время разговора в этом голосе прошла заметная трещина, впервые услышалось смятение, которое скрыть не удалось.
— Эти люди, — продолжил он тихо, вновь не ответив, — разберут твою душу на кирпичики. На отдельные детали, вплоть до самых мелких и незначительных. Разберут, очистят, продуют, отмоют и высушат — и соберут снова. Если им покажется, что собранное вышло недостаточно правильным — разберут снова и снова соберут. И так до тех пор, пока сделанное не удовлетворит их. И ты — ты уже не будешь собой, когда они закончат, Каспар Леманн. Что тогда будет — неизвестно. Возможно и такое: когда с тобой закончат, ты выйдешь из этих стен мне навстречу добрым католиком, который будет со слезами преследовать меня, умоляя выслушать и позволить облегчить душу… если все еще останешься в своем уме, конечно; я не знаю, сочтет ли братия, что это так уж необходимо. Впрочем, к тому времени твоя откровенность мне уже будет не нужна — все твои знания и тайны будут известны братии Абиссуса. Единственное, что мне останется сделать — препроводить тебя на казнь. По твоей собственной просьбе, с которой ты привяжешься ко мне намертво. И догадайся, служитель Вотана, жаждущий вознестись в Вальхалль, куда отправится твоя душа после таких приключений?