Лукас Ван Ален помедлил, переводя взгляд с одного на другого, и, наконец, уселся, одновременно вытянув руку вперед через стол. Курт так же, не вставая, принял открытую ладонь, отметив, что парень не стал устраивать состязаний — хватка у него была крепкая, уверенная, но без нарочитой показушности.
— Много слышал о вас, — заметил Лукас и, помявшись, добавил с усмешкой: — Но по рассказам брата и по слухам я вас представлял несколько выше и суровей.
— Хорошо, что я этих слухов не слышал, — хмыкнул он. — И давай без лишних церемоний; побеседовав с Яном, я сделал вывод, что работать нам в этом городке предстоит вместе, так к чему лишние сложности.
— Да неужели? — поднял бровь Лукас, обернувшись к брату; тот пожал плечами:
— Молот Ведьм тут по тому же вопросу, что и мы. Инквизитор, в комнате которого мы поселились — это по его душу он прибыл: будет расследовать, кому покойник перебежал дорогу. Под подозрением в том числе и служители местного инквизиторского отделения. Если он выяснит, что инквизитора пришибли свои же — стало быть, нам с тобою тут ловить нечего, никаких малефиков сверх обычного тут нет, и мы сможем убраться отсюда ко всем чертям.
— А ты не удивлен, — отметил Курт, когда Лукас лишь кивнул в ответ; тот улыбнулся:
— Власть имущих подозревают в том, что они этой властью злоупотребляют и устраняют тех, кто про это узнал… Ничего удивительного тут не вижу.
— Ян сказал, ты говорил с соседями одного из осужденных. Удалось что-то узнать?
— Ничего, все то же, что и прежде. Пришли, арестовали, расследование, малефиции не нашли, передали светским, вздернули. Соседи говорят — за дело. Недовольных не было, с приговором все согласны, казненный признался почти сразу, каялся публично… Вообще, Официум все превозносят — из тех, с кем я говорил, — задумчиво проговорил Лукас. — Нигде пока не довелось услышать хотя бы намека на то, что в их службе что-то нечисто, ни одной жалобы; посему я как-то сомневаюсь, что твоего сослуживца порешили свои. Не похоже, чтобы им было что скрывать от своих проверяющих.
— Очень на это надеюсь, — вздохнул Курт, с сожалением заглянув в опустевшую кружку, и махнул рукой разносчику, подзывая его к себе. — Пожалуй, еще по кружечке — и я пойду; а ты мне пока расскажи, что за дифирамбы тут поют Официуму.
— Я б не сказал, что дифирамбы, — усмехнулся Лукас. — Ругают, куда без того. Наглые, самодовольные, повсюду лезут, во все дела нос суют… Но когда доходит до дела — их заслуги все признают, и там уж никаких нареканий.
— Вот об этих заслугах и расскажи. Вряд ли мне удастся узнать то, что слышали вы: со мною, боюсь, так запросто откровенничать не станут.