Вместе с тем требования добрачного целомудрия не являлись всеобщей универсальной нормой. Вплоть до XVIII в. в крестьянской среде сохранялись обычаи «пробных ночей», которые прямо санкционировали добрачное половое общение. Немецкий историк Ф. Фишер отмечает: «Почти по всей Германии, особенно в той части Швабии, которая именуется Шварцвальдом, среди крестьян держится обычай, в силу которого девушки уступают своим ухажерам задолго до того, как они станут мужьями. Но было бы совершенно неправильно думать, что эти девушки лишены нравственности, ничего подобного». В самом деле, деревенская красавица в этом случае не более нарушает приличия, чем ее городская сверстница, позволяющая целовать руку поклоннику. Обычай «пробных ночей» был строго освящен традицией и подчинялся неукоснительно соблюдаемым правилам. До поры до времени любой крестьянский парень может добиваться благосклонности девушки, но лишь только она отмечает своим вниманием одного из них, все остальные должны удалиться в тень. Избранник получает возможность совершать ночные визиты в девичью спальню, поболтать с подругой перед сном, еще более расположить ее к себе. Постепенно их беседы становятся все более оживленными, среди шуток и забав молодые люди незаметно переходят к более конкретным действиям, и наконец девушка разрешает парню физическую близость. «Пробные ночи» длятся до тех пор, пока оба не убедятся, что подходят друг другу, или же вплоть до наступления беременности. После этого парень обязан посвататься, а помолвка и свадьба быстро скрепляют их союз. Оставить беременную девушку на произвол судьбы уже невозможно, ибо родственники и соседи ревностно следят за исполнением обряда. Зато никому не возбраняется разойтись после первой или второй ночи, сославшись на отсутствие симпатии. Репутация девушки при этом не страдала, и вскоре у нее появлялся другой поклонник, готовый начать новый роман. И только в том случае, если «пробные ночи» несколько раз подряд не приводят к браку, девушка может попасть в двусмысленное положение. Молва начинает приписывать ей какие-нибудь скрытые недостатки, и участь девушки становится незавидной. Ф. Фишер добавляет, что «крестьяне считают этот обычай настолько невинным, что часто, когда священник спрашивает их о здоровье дочерей, они, в доказательство того, что те растут и процветают, откровенно и с отеческой гордостью отвечают, что их дочки уже принимают ночных посетителей».
Героический эпос, хроники средневековья, рыцарские романы, песни трубадуров и миннезингеров подтверждают, что сходным по обрядности любовным испытаниям подвергались и благородные особы, даже королевских кровей. В поэме «Кудруна», созданной в XIII в. славный рыцарь заявляет: «Она мила мне тоже, / Я ей служить отважусь и в ратных трудах, и на ложе». / И тут они в любви друг другу поклялись. / Все пары брачной ночи насилу дождались». В легенде о Лоэнгрине испытание Эльзы Брабантской описывается так: «Когда эта прекрасная целомудренная девушка была ночью приведена к влюбленному в нее князю, королева сама сопровождала ее до спальни. Помещение было украшено коврами, кровать блистала червонным золотом и богатыми шелками, одеяла были затканы изображениями животных. Девушку раздели, и рыцарь прижал ее к себе крепко и нежно. Больше я ничего не скажу, лишь добавлю — он нашел, что искал». Историк Э. Фукс приводит документальное подтверждение одного неудачного испытания. В 1378 г. некий граф Иоганн IV Габсбургский в течение полугода пытался доказать свою мужественность перед одной дамой, однако безуспешно. Отрицательный результат был зафиксирован письменно, очевидно, чтобы не уронить достоинств дамы в глазах других соискателей.