Бесчестье скорее доставлял неудачный выбор любовника. В первой половине XVIII в. честолюбивой мечтой многих красавиц было желание добиться благосклонности всемогущего герцога Ришелье или кого-нибудь из членов королевской фамилии: чем более высокое положение занимал покровитель, тем больше почестей и благ доставалось любовнице. Госпожа Монтеспан, сменившая сентиментальную Лавальер в постели Людовика XIV, имела в Версале двенадцать комнат на первом этаже, тогда как королева занимала лишь одиннадцать на втором. Шлейф госпожи Монтеспан несла гофмейстерина герцогиня де Нуайль, а шлейф королевы — простой паж. Помпезный выезд фаворитки напоминал эпизод сказки Перро: «В запряженной шестью лошадьми колеснице, за которой следовала другая, также запряженная шестью конями, где сидели ее фрейлины, путешествовала она по стране. Потом следовал багаж, семь мулов, сопровождаемых двенадцатью всадниками». Когда госпожа Монтеспан после десятилетней верной службы получила отставку, то в утешение ей назначили пенсию в тысячу луидоров ежегодно. «Эта метресса, — писал один из современников, — стоила Франции втрое больше, чем все ученые Европы».
Даже государи других стран старались засвидетельствовать официальным любовницам свою приязнь. Екатерина II, прусский король Фридрих II, австрийская эрцгерцогиня Мария-Терезия не считали ниже своего достоинства посылать любезные послания фаворитке Людовика XV маркизе Помпадур. Граф Тилли сообщает в своих мемуарах о посещении Иосифом II, императором Священной Римской империи, стареющей пассии Людовика XV госпожи Дюбарри: «В Люсьенне он навестил графиню Дюбарри. Раньше она имела дерзость выступать публично против его высочества, оскорблять даже королеву. Иосиф сделал вид, что забыл об этом. Он пошел еще дальше и сделал отцветающей красавице приторный комплимент. Когда у нее упала подвязка, то он поднял ее, а когда она рассыпалась в извинениях, заметил: «Разве не подобает императору служить грациям?»
Со времени всем известных персонажей «Трех мушкетеров» пренебрежение общепринятой моралью становится при дворе почти открытым. Пример подавали первые лица государства: сам Людовик XIII, отличавшийся гомосексуальными наклонностями, фактический правитель Франции кардинал Ришелье и королева Анна Австрийская, до преклонных лет остававшаяся неравнодушной ко вниманию придворных. По преданию, один из них, граф Ривьер, и был настоящим отцом Людовика XIV. Король-солнце оказался достойным преемником. Чувственность при его дворе процветала особенно пышно. История сохранила имена знаменитых фавориток монарха — Лавальер, Монтеспан, Фон- танж, Ментенон... Однако за шестьдесят лет в постели его величества перебывало столько женщин, что составить полный реестр просто невозможно. Всякая появлявшаяся в поле зрения хорошенькая дама становилась объектом похотливых притязаний. Посетить Версаль вместе с женой значило передать ее в руки короля. Темперамент венценосца был неистощим. Герцогиня Елизавета-Шарлотта пишет о семидесятилетнем старце: «Он благочестив; если бы он не был таким, то предавался бы разврату, потому что не может жить без женщин. Добрый король не очень-то разборчив, и если кто-то есть у него в постели, то он доволен».