— Не сердитесь, мистер Лоуэлл, но я давно уже собирался… хм… спросить вас, это ваше настоящее имя или имя, которым вы… хм… пользуетесь на службе?
— Это имя, которым я пользуюсь на службе.
— Так я и думал… хм. Не сердитесь, пожалуйста, но мне бы хотелось знать, имеет ли это имя отношение к американскому поэту Роберту Лоуэллу?
— Еще как имеет. Военные крейсеры получают имена знаменитых исторических личностей, а мы, агенты, выполняющие задания гуманитарного характера, получаем имена прославленных американских поэтов, так что можно сказать, что благодаря этому они становятся нашими духовными патронами.
— Поверьте, я несказанно рад этому обстоятельству, — ответил Вацлав Гавел, — потому что именно данного поэта я… хм… высоко ценю. Признаюсь, я даже знаю… хм… наизусть одно его стихотворение, правда, к сожалению, не в оригинале, а только… хм… в переводе.
— Можно вас попросить прочитать его? — поинтересовался Лоуэлл.
— Хм… я плохой декламатор, моя дикция оставляет желать лучшего, и я наверняка испорчу стихотворение, но, с другой стороны, я понимаю, что если уж я заварил эту кашу, то мне ее и расхлебывать.
И Вацлав Гавел встал под красивейшую из яблонь Вацулика и слегка… хм… поклонился:
Роберт Лоуэлл
Вот что сказала бы морская свинка по имени Булка
В последнее время из-за меня не гасят свет в прихожей,
чтоб не боялась я, хоть тьма меня и не пугает,
хвала стреле, летящей от стены к окну…
Отпущены мне были пять лет жизни и свет —
Хайдеггер говорил, что дальше лишь экстаз…
Жизнь коротка, но мне не страшно,
мое тяжелое дыханье звучит словно сухая кожа.
Так Булка, значит? Пусть. Я пожила неплохо.
Меня изобразят, как Кромвеля, вплоть до мельчайшей бородавки:
мордашка с шишкою, глаза навыкате и оттого пусты.
Когда сыночки прыгали по мне, мне было хоть бы хны.
Я ела, размножалась, после только ела,
при Линдоне Джонсоне достигла жизнь моя зенита…
Бог взвесил мой ничтожный фунт, отметив легковесность.
Вот собственно и все, что я, мама, хотел тебе сказать. Этот чудесный летний день в саду в Добржиховицах, и наш тогдашний разговор, и вообще все, что было тогда… Эти люди действительно не нуждались в том, чтобы какие-то там агенты чему-нибудь их учили, и в официальной истории нас даже не упомянут. Мы просто помогали Вацулику прививать вишни, косить траву и сбивать орехи. Мы были всего лишь смешными помощниками. И все-таки, настаиваю я, мы были там нужны. Без нас невыносимая тяжесть бытия диссидентов стала бы непосильным бременем. И если иногда они несли свою тяжкую ношу играючи, словно мальчишки, то это случалось благодаря нам. Бог распорядился так, что по-человечески мы несчастливы, но Он же наделил нас легкомыслием, которое, впрочем, не перевешивает нашей серьезности, а лишь помогает на время скинуть со своих плеч ее бремя. Наш век, мамочка, был ужасающим, но однажды, с огромного расстояния, он покажется сплошным карнавалом. И тогда мы, смешные помощники, достигнем святости.