Святозар проснулся потревоженный начатым разговором. Он медленно отворил очи, пошевелил все еще обессиленными ногами и руками, да размашисто потянувшись, сел. Подле него, разместившись прямо на земле, чуть слышно беседовали правитель и Храбр.
— Что сынок, — обеспокоенно спросил отец. — Мы тебя разбудили?
— Я долго спал? — судорожно зевая, поинтересовался Святозар.
— Да, нет, не долго, — незамедлительно ответствовал правитель. — Стоян и други вернулись только что и привезли там разносолы…
Сейчас я их позову, и они принесут тебе еды, чтоб ты покушал. Святозар повел уставшими плечами и подумал о том, что у него последнее время совсем нет желания есть… а после сказал:
— Да, что-то не хочется кушать, может потом.
— Какой такой потом, — вмешался в разговор Храбр, и свистнул, обращая на себя внимание Стояна и другов, расположившихся справа от костра правителя и наследника. — Ты, на себя погляди Святозар, на тебе же одни кости тока и остались. Знаешь Ярил, — обратился он к другу, — ты его заставь есть, своим отцовским словом… Вот возьми и заставь. Святозар зыркнул на Храбра и улыбнулся, почувствовав такую благодарность и к наставнику, и к Богам, которые всегда даровали ему радость видеть около себя прекрасных, чистых душами людей, встречаться в новых жизнях с теми, кого он любил и кем так дорожил в жизнях прошлых, и глубоко вздохнул, наслаждаясь этой тишиной и счастьем, которые охватили его лазурную душу. И посему, когда Стоян и Дубыня принесли ему еду: пирожки и расстегаи, еще теплые (хранящие дух печи), яйца, сыр, соленые грузди и рыжики, квашенную капусту и свеклу, и даже в кувшине молоко, все же пересилил свою слабость и утомление и принялся есть.
— Ну, вот, это другое дело, — довольным голосом заметил Храбр, поместившийся за костром напротив правителя да благодушно наблюдающий за тем как Святозар выпил чашу молока и съел штуки четыре расстегаев. — Вот так и продолжай, и гляди жену, да деток своих не напугаешь, кады вернешься. Стоян присевший обок с наследником, услужливо подлил ему молоко в опустевшую чашу и кивнул на нее, точно повелевая выпить еще. Его серые глаза смотрели по-доброму на наследника, а губы растянулись в широкой улыбке. Святозар на миг прекратил жевать, припомнив, что-то вельми важное, да торопливо утерев тыльной стороной ладони губы, поспрашал:
— Погодь, Стоян, а ты чего не хвалишься. У тебя кто родился? Стоян еще шире улыбнулся так, что показал свои ровные, белые зубы, и горделиво зыркнув на Храбра и Дубыню, молвил:
— Сын, сын у меня родился, мы его с Белославой, Славомиром нарекли.