Она подобрала совсем неподходящее слово. Переплетом называется запутанное, сложное положение, из которого возможен выход, у Нины Черных выход был только один – на кладбище.
Она поднялась со стула, обдумывая услышанное, забормотала:
– Понятно, понятно… Теперь мне все понятно. Вот почему он не захотел говорить со мной. Теперь он никому не верит. Узнать такое о своей жене! Это знаете ли…
Мешков смотрел на нее и думал. Все говорило о том, что она испытала облегчение. Она думала, что старый поклонник, на которого она рассчитывала, только и думает о том, чтобы вернуть прошлое. Но когда они оба стали свободными, она позвонила ему, а он послал ее к подальше. Ужас, кошмар! Должно быть, ее самолюбие было уязвлено до крайности. Но теперь, когда выяснилось, что он обманутый муж, можно было списать его холодность на на умершую жену, которая ранила его в самое сердце, сделала для него ненавистыми всех женщин.
Но было ли так на самом деле? Он не знал. Он думал, разглядывая ее аккуратные красные ногти действительно ли она так наивна или это часть спектакля, который она старательно разыгрывает перед дурачком-следователем?
Она стояла рядом с кухонным столом и долго и нудно говорила, что супружеская верность – это святое.
Разводись, если хочешь создать новые отношения, но не тащи в дом эту грязь. Она всегда так считала. Это ее жизненный принцип. Поэтому Дмитрий Николаевич не предпринимал попыток сблизиться с ней. Знал, что пока она не свободна, она никогда не пойдет на адюльтер, не станет тереться по углам с любовником.
Конечно, жалко его, что и говорить. Непорядочность близкого человека всегда ранит, даже если женат не по любви и может быть просто терпишь жену. Все это она говорила, ни разу ни вспомнив о своем муже.
– Так что вы говорили о Егоре? – спросила она, как-будто угадав его мысли. – Я не совсем поняла.
– Я говорил, что он, видимо, шантажировал ее любовника. Вымогал у него деньги.
– А кто же этот коллега?
– Мы пока выясняем. – соврал Мешков.
– Понимаю. – не поверила она и тоже солгала. – И что же вы хотите от меня?
– Вспомните, пожалуйста, не говорил ли он об этом? Может быть, завуалированно, намеками? Может быть, ожидал денег, планировал какие-то траты, которые не мог позволить себе прежде?
Глаза ее блеснули. Теперь она отчаянно пыталась вспомнить. Лицо исказилось от напряжения.
– Нет. – она покачала головой. – Не могу припомнить. Я как-то никогда не могла понять, когда он шутит, а когда говорит серьезно. Может, он и намекал, но я не придавала этому значения.
– Вы наверняка разбирали его вещи.