– Зачем ты так? – Савва хотел сказать, что все понимает. Человек не может всю жизнь хранить верность призраку. А Грин давно был только призраком.
Но на нее словно что-то нашло. Она уже не могла остановиться.
– Если хочешь знать, твой Грин, на которого ты готов молиться, был просто жалким трусом.
– Что? – Савва не мог поверить, что это говорит она.
– Да, да! Жалким трусом! Я одна знала об этом! Он сам рассказал мне как-то в порыве откровенности. У него было редкое психическое заболевание. С дества он изнывал от страха по самому ничтожному поводу.
Даже состоял на учете. Такой уж он был. Каждое утро просыпался дрожа от страха. Когда ему было особенно тяжело, он закрывался в комнате и никого не хотел видеть, даже меня…
– Я тебе не верю. Я знал бы об этом. Он сказал бы мне…
– Он не хотел никому говорить. Хотел выглядеть крутым парнем. Гонщиком серебрянной мечты, – она усмехнулась. Грин любил этот старый американский фильм про гонщиков и смотрел его раз двадцать. – А на самом деле он боялся жизни. Даже собственный мотоцикл, который он так обожал, вызывал у него страх.
Савва помолчал и посмотрел на нее почти с ненавистью, и под этим взглядом она сникла и сразу утратила агрессивность.
– Я тебя понимаю. – медленно сказал он.
– Что?
– Я понимаю, зачем ты так говоришь.
– О! Правда? И зачем, по-твоему?
– Просто так легче. Чтобы забыть прошлое, тебе легче возненавидеть его. Я понимаю. Только прошу тебя, не говори больше так при мне. Я-то ведь не собираюсь ничего забывать.
– Думай, что хочешь. И твои предостережения явно лишние. Я хотела попросить тебя, чтобы ты больше не приходил и не звонил. Никогда. Правда, я думала, что мы попрощаемся по-хорошему. Но ты как всегда все испортил. Я вообще жалею, что связалась с вами обоими, вы просто пара закомплексованных жалких трусов, вы…
Савва хлопнул дверью, не дослушав ее до конца.
Подходя к двухэтажной пристройке огромного торгового комплекса, отделанной по самым современным дизайнерским стандартам, Вадик присвистнул. Все было броско, призывно, било по глазам. Большие стеклянные двери раскрывались с приятным звоном. Над входом висела черная гладкая доска. Золотистыми буквами на ней выбито «Улыбка на все сто» и два ослепительно белых зуба, нарисованных на манер мультяшных персонажей, улыбаются и пожимают друг другу руки.
– Представляю, какие здесь цены! – Вадик поежился.
– Вот пошел бы в стоматологи, работал бы сейчас в таком месте, получал бы приличную зарплату и в ус не дул. – съязвил Мешков.
– Расскажи это Тучкову, – буркнул Вадик.
– Чего ты жмешься?