«Пейте валерьянку», – спокойно произнесла я, не без злорадства заметив, что руки моей собеседницы дрожат. Я разыскала блудницу в женской уборной. Преградив путь к отступлению, почти вежливо предложила расставить четкие акценты в некрасивой истории изъедавшей мою душу, словно жадная моль качественную шерсть. Искусительница покрылась багровыми пятнами, после того, как я заявила, что блудливой кошке место на помойке, а не в постели человека, которого я люблю больше жизни. Я не опустилась до «дешевых» оскорблений, хотя знаю такие витиеватые и жгучие слух выражения, от которых у людей с тонким эстетическим восприятием мира свернуться в трубочку уши (необычные конструкции из сальных словечек я услышала еще в детстве из уст грузчиков, работающих в гастрономе, над которым находилась наша квартира). «Сделайте одолжение, не спешите жаловаться Ему на мой визит», – настоятельно рекомендовала я на прощание. Я оставила пытающуюся разрушить мое счастье женщину в почти шекспировских раздумьях. Ее взгляд прилип к моей спине, мне было непросто нести его до двери.
Оказавшись на свободе, я выдохнула, но не заплакала, а улыбнулась. Весеннее солнце щекотало мои ресницы. Горячие объятия полыхающего на небосклоне круга, как понимание друга согрело мою покрывающуюся плесенью душу. Если Он выберет ее, я заставлю себя принять это! Ведь во всех мудрых источниках знаний написано о бескорыстии истинной любви. Как можно удерживать рядом того, кто не имеет возможности и душевных ресурсов быть с чуждым ему человеком? Если тот, кого мы любим, пусть и до умопомрачения, вдруг потерял интерес, правильно ли приковывать его к себе кандалами привычки? Вынуждать имитировать счастье от совместного прозябания и верить, что когда-нибудь все наладится-обустроится-устаканится? Да, пожалуй, я предпочла бы проститься, потому как замерзла бы от взгляда человека, отравленного мертвыми чувствами…
Та женщина не наябедничала, и у меня появилось время, чтобы окрепнуть. Я подготавливала себя к важному разговору, мучилась и не спала несколько ночей. Необходимо было вскрыть «гнойный нарыв» на той стадии, пока он операбелен, пока не стало слишком поздно, пока я не успела Его возненавидеть.
Я рассматривала умиротворенное лицо крепко спящего возлюбленного, подсвеченное подглядывающей сквозь полупрозрачную занавеску луной. Едкие мысли о расставании изжигали мое сознание. А вдруг Он уйдет? Смогу ли я это пережить? Сердце тревожилось и тосковало, стуча так громко, словно внутри меня был барабан. «Бум-бум-бум!», – звонко вопил инструмент. «Начать разговор – быть честной – избавиться от груза!», – пульсировали мысли в ритм стучащей сердечной мышце. Я решила прекратить истязать себя и расставить все точки над «i». Надо было только выбрать время для непростой беседы.