И в тот же миг он накрыл ее губы поцелуем. Она подалась вперед, навстречу его губам, чувствуя огромное облегчение. Пусть он испытывает к ней хотя бы желание, если уж не что иное.
Но зато каким было это желание! Он так крепко сжал ее в объятиях, словно боялся, что она сейчас исчезнет, а его рот приник к ее рту с жадностью, с которой умирающий от жажды припадает к живительному источнику. Его руки свободно скользили по всему ее телу — она не могла, даже если бы захотела, остановить его. Сейчас ей было довольно и того, что он все еще жаждал обладать ею, несмотря на все свои страхи.
Мэриан пылко прижалась к нему всем телом, ее сердце переполняла такая безграничная любовь к этому человеку, что она была не в силах сдерживаться и выказывала ее единственным известным ей способом. Именно он научил ее не стесняться своих эмоций, и теперь она, воспользовавшись его наукой, возвращала ему всю ту нежность и страсть, которую он вкладывал в свои уроки. Она обвила руками его шею, ее губы раскрылись навстречу его жадному рту, а бедра в страстной истоме прижались к его бедрам.
Их безумный поцелуй длился несколько мгновений, а затем он громко застонал и оторвался от ее губ.
— Проклятье, Мина! — пробормотал он, и его пылающий взгляд выдал отчаянную силу его желания. — Я думал, что мое сердце умерло еще во Франции. Но ты способна пробудить сердце даже в груди у самой смерти, если бы смерть была мужчиной.
— Это ты пробудил меня, — прошептала она в ответ и ласково провела рукой по его щеке. — И это только справедливо, что я смогла помочь расшевелить тебя.
Ее слова заставили Гаретта вздрогнуть и чуть отстраниться от нее. Он закрыл глаза, словно пытаясь освободиться от ее чар.
— Тебе не удастся так легко вычеркнуть меня из своей души, — проницательно заметила она, будто угадав причину его безотчетного движения.
А затем она взяла его за руки и, отняв их от своей талии, положила себе на грудь, так чтобы он услышал, как быстро бьется ее сердце под его горячей ладонью, — точно так же, как когда-то это сделал он.
Гаретт открыл глаза, и в его взгляде она прочла безумную страсть, граничащую почти со священным обожанием.
— Я хочу забыть все, что нам мешает, — прошептал он с некоторым изумлением, словно только сейчас открыл для себя такую простую истину. — Я не знаю, кто ты такая на самом деле, но все равно я хочу, чтобы ты была моей.
Она с силой сжала его руки, словно пытаясь этим жестом вложить больше убедительности в свои слова:
— Ты знаешь, кто я. Я Мина, цыганка-целительница, которая перевязывала твои раны. И в то же время я леди Мэриан, та, которая так долго не говорила тебе правду из боязни потерять навсегда тебя… твою привязанность. И мы обе — одна женщина, которая… которая также хочет принадлежать тебе.