Гаретт едва слышал эту последнюю фразу. Итак, Хэмпден ничего не сообщил королю о его подозрениях насчет Мины. Спасибо и за это.
— Хэмпдену следовало бы пока держать при себе свои наблюдения, — заметил Гаретт, легко принимая на себя ту легкомысленную роль, которую Хэмпден непреднамеренно навязал ему.
— Ну же, Фолкхэм, вы должны привести ее ко двору. Позвольте нам взглянуть на это сокровище. Или вы здесь как раз для этого?
Гаретт прямо встретил вопросительный взгляд короля.
— Нет, Ваше Величество. На этот раз я приехал просить вас о милости.
— О милости?
— Это касается человека, который нас обоих очень интересует.
Карл вернулся к окну и, нахмурившись, спросил:
— Ваш дядя?
— Да.
Выражение сильного беспокойства исказило черты короля.
— Не знаю, что еще я могу сделать для вас в этом деле. Вы и сами хорошо постарались. Его репутация полностью погублена, он весь в долгах, к тому же он потерял почти всех своих могущественных друзей. Никто сейчас не осмелится помогать ему, зная, как он обошелся с вами.
Мрачная улыбка Гаретта показала, что он полностью согласен с королем.
— Остается еще его возможное участие в покушении на вашу жизнь.
— Да. И в самом деле, — согласился Карл, чуть прищурив глаза, в которых вспыхнул живейший интерес.
Гаретт изо всех сил старался не выдать своего волнения.
— Вам до сих пор не удалось добиться признания у вашего лекаря? Не упоминал ли он в связи с этим моего дядю?
Карл вздохнул, затем покачал головой.
— Нет, к сожалению. Он продолжает настаивать на своей невиновности. Но они пока еще не начали пытать его… мне претит применять эти варварские методы к столь ученому человеку.
Сейчас для Гаретта главным было не выдать того огромного облегчения, которое охватило его при словах короля. Итак, отец Мэриан еще жив и, очевидно, пока не сильно пострадал. До тех пор пока он не услышал этого от самого короля, он не мог быть ни в чем уверен.
— Но вы до сих пор убеждены в его виновности?
Король в раздражении махнул рукой.
— Не знаю. У меня всегда было ощущение, что он говорит правду. И все же все остальные уверены в том, что он виновен. Ведь яд был в его лекарстве. А по его собственному признанию, порошки все время оставались с ним с того момента, как его дочь отдала их в его руки.
— Дочь? — переспросил Гаретт, изображая удивление.
— Да, у него была дочь, которая и готовила для него все лекарства.
— И что говорит эта дочь?
Король презрительно поморщился.
— Она оказалась гораздо глупее, чем я мог предположить, когда впервые увидел ее. Известие об аресте отца так ее напугало, что она бросилась в Темзу и утопилась.