К вящему удивлению старухи, Финт ответствовал:
– Да, это я, миссис Бичем, я знаю, что у вас в доме денег нет, так вот теперь есть. – И высыпал добычу в руки изумленной хозяйки.
На душе стало не то слово как приятно, а беззубая старуха прямо засияла в темноте:
– Благослови вас Бог, сэр, я ужо помолюсь за вас утром в церкви.
Финт несколько удивился; никто и никогда на его памяти не предлагал прочесть за него молитву. И мысль об этой молитве в зябкую ночь дарила приятное тепло. Сберегая его в груди, Финт повел Онана по длинной лестнице наверх, спать.
Глава 11
Финт прихорашивается, а Соломон выходит чист пред всеми
Соломон еще не ложился: ждал, пока вернется Финт. В числе восторженных зрителей его не было, поскольку ни одна из комнат мансарды на улицу не выходила. Все окна смотрели на какие-то склады; Соломон считал, что этот вид куда предпочтительнее, нежели все то, что можно ненароком увидеть на улице. Друзья обменялись в темноте лишь несколькими словами, Финт плюхнулся на тюфяк – и последняя свечка была погашена.
Свернувшись клубком под одеялом с осознанием плодотворно прожитого дня, Финт следил, как перед его внутренним взором неспешно проплывают мысли. Неудивительно, что мир вращается, – столько всяких перемен произошло! Давно ли он услышал крик и выпрыгнул из бурлящей канализации… сколько дней назад дело было? Он посчитал – три дня. Три дня! Похоже, мир движется слишком быстро, смеется над Финтом, дразнится – попробуй поймай! Ну так что ж, он кинется вдогонку и возьмет свое, и будь что будет. Завтра он идет на потрясающий ужин – туда, где наверняка будет Симплисити. По мере того как нарастала усталость, Финт убеждался: главное во всем этом – то, чем ты кажешься, и он учился производить впечатление. Казаться героем, казаться умницей, казаться достойным доверия. Похоже, ему удалось одурачить всех подряд, а что окончательно сбивало с толку – ведь и с ним самим та же история, что-то неодолимо толкает его вперед, как подспудный двигатель. И все еще осмысливая этот странный вывод, Финт заснул.
На следующий день швейцар, в чьи обязанности входит открывать двери банка «Куттс» перед клиентами, обнаружил перед собой престарелого еврейского джентльмена в поношенном габардиновом пальто и с меркантильным блеском в глазах. Наваждение прошествовало мимо в сопровождении юноши в костюме словно бы с чужого плеча и дурно пахнущей собаки. Прочие клиенты начали было роптать, зачем-де сюда бедняков пускают, но тут выяснилось – после того как все монеты достоинством выше шестипенсовика были должным образом ссыпаны в мешочки и все бумаги подписаны, – что у этих бедных людей очень много денег.