«Я мыслю, следовательно, я существую, как мне кажется». В мире слишком много порядка, увы ему. А, вот мы и приехали. Следи за своими манерами и не забывай, что я тебе рассказывал об использовании при еде столовых приборов[20], – каковые, повторно подчеркиваю, даже не пытайся стибрить. Я знаю, что намерения у тебя самые добрые, но временами ты таки делаешься немного, ммм, рассеян в отношении мелких и легких предметов; Бога ради, воздержись от многолетней привычки хотя бы на этот вечер, будь так любезен!
– Я не вор! – возмутился Финт. – Я разве виноват, что вокруг столько всего плохо лежит? – Он пихнул Соломона в бок. – Да шучу я, шучу. Я буду пай-мальчиком, к чести своих чудесных неназываемых – так удобно в паху сидят, в жизни ничего подобного не носил. Когда б я только знал, как здорово быть джентльменом, так я бы давным-давно билет купил!
Кеб притормозил, чуть-чуть не доезжая до места; частные кареты и экипажи учтиво подталкивали друг дружку, выгружая пассажиров, и даже возчики переругивались не больше обычного. Друзья вышли и поднялись на крыльцо очень симпатичного особняка – вчера вечером Финт даже не разглядел его толком. Соломон поднял было руку, чтобы постучать, но не успел он даже прикоснуться к двери, как она волшебным образом распахнулась, явив взору дворецкого Джеффри.
Главное, думал Финт, держаться рядом с Соломоном: тот явно чувствовал себя в своей стихии. Гости прибывали и прибывали, и большинство знали друг друга, а главное, знали, где тут напитки, так что на Финта с Соломоном внимания никто не обращал до тех пор, пока Чарли и мистер Дизраэли – уж где бы они там ни обменивались с глазу на глаз ценной информацией – не возвратились наконец в зал.
Дизраэли направился прямиком к Соломону и воскликнул:
– Как приятно вас здесь видеть!
Джентльмены обменялись рукопожатием, но по их лицам Финт видел: эти двое друг другу ни на йоту не доверяют. Затем Дизраэли, блеснув глазами, обернулся к Финту:
– О чудо, юный тошер преобразился в джентльмена! Превосходно!
Эта фраза Финта слегка царапнула, хотя он не смог бы в точности сказать почему. Тем не менее он ответствовал:
– Да, сэр, в самом деле, сегодня вечером я джентльмен, а завтра могу снова стать тошером!
Но едва Финт сам себя услышал, в мозгу вновь что-то щелкнуло, подсказывая: это твой шанс, не упусти его! Широко усмехнувшись, он добавил:
– Я умею быть и джентльменом, и тошером; а вот вы умеете быть тошером, мистер Дизраэли?
На мгновение – и, скорее всего, мгновение это прошло незамеченным для всей прочей толпы гостей, за исключением их четверых, – мир оделся в лед и тут же снова растаял, как только мистер Дизраэли решил, что делать – а именно улыбнуться как утреннее солнышко с ножом в зубах.