– Предвкушаете встречу со своей Госпожой, мистер Финт? – полюбопытствовал тот.
«Да, с обеими», – подумал про себя Финт, но с улыбкой ответствовал:
– Так я ж ее никогда не видал, ни разу в жизни. Но знаете, иногда, когда ты один, внезапно почудится, как будто кто-то прошел мимо, и воздух этак колыхнется, опустишь глаза – глядь, крысы удирают со всех ног, и все в одну сторону; а еще бывает порою, смотришь на кусок прогнившей старой кладки, и что-то тебе подсказывает: а не порыться ли вокруг в кирпичном крошеве. Пошаришь – и на тебе! – золотое кольцо с двумя бриллиантами. Вот так со мной однажды и было. – И добавил: – Кое-кто из тошеров уверяет, будто ее видел, но вообще-то считается, что такое возможно только на пороге смерти, а помереть прямо сейчас в мои планы не входит. Вообще-то, сэр, я буду рад и счастлив увидеть ее хоть сегодня, если она укажет мне на тошерон.
Разговор перешел на легендарные тошероны и на то, как они формируются. По счастью, как раз подъехал извозчик и выгрузил Чарли и мистера Дизраэли, который сиял, и лучился, и слегка нервничал, как оно свойственно благоразумным жителям в непосредственной близости от Севен-Дайалз. Чарли усадил политика на скамейку, направился прямиком в паб и вскорости вынырнул оттуда в сопровождении бармена, тащившего на подносе пару пинт пива. Мистер Базалджет потер руки:
– Ну что ж, джентльмены, когда выступаем?
– Вскорости, сэр, – заверил Финт. – Тут у нас план самую малость поменялся. Мисс Бердетт-Куттс хочет, чтобы с нами отправился один из ее молодых лакеев: она всячески поощряет в юноше стремление к самообразованию. – И весело добавил: – Может, он тоже станет инженером, как вы, сэр.
Финт умолк: во двор паба вкатилась нарядная карета с двумя мускулистыми кучерами; дверцы ее распахнулись, и наружу выпрыгнул помянутый молодой лакей, в определенных местах заметно более пухленький, нежели за лакеями водится, и, что примечательно, – да, точно, подумал Финт, – со следами недавнего бритья на подбородке.
Симплисити, а очень возможно, что и Анджела, подошли к спектаклю со всей серьезностью. Все прочие и бровью не повели.
Переодевание удалось неплохо – ведь домашние слуги зачастую и впрямь довольно пухлы, учитывая, сколько им всего со стола перепадает! – но для любого, кто хоть раз видел ее в платье, она была Симплисити, Симплисити с макушки до пят, а в глазах Финта так выглядела еще прекраснее, чем прежде, невзирая на последствия бритья. Но она не права – ноги у нее нисколько не толстые! Нет, на взгляд Финта, эти ножки отличались безупречной формой; ему пришлось здорово с собой побороться, чтобы отвлечься от этих ног и вернуться к делам насущным.