— Стоит и щерится, весь в кровище, только клыки блестят. Озирается, зенки мертвые. Воздух вокруг дрожит, и тень поднимается, как живая. Я под лавку забился, думаю — смерть пришла. Солнце ясное, спаси и помилуй! А он как будто услышал, повернулся и пасть раскрыл…
— Брешешь, — лениво отвечал собеседник.
— А вот не брешу! Три года прошло, а мне эта харя всюду мерещится. Веришь ли, заснуть не могу, пока глаза не залью…
— Верю.
— Только все зря, найдут меня твари. Одну завалили, другая вылезет. Может, сидит уже где-то рядом, слюну роняет. Они терпеливые, им три года — как тебе три минуты. Думаешь, нас в покое оставят? Держи карман шире. Без наших душ они под солнцем не выдержат, своих-то ведь не имеют…
Ясень отставил кружку и, бросив на стол монеты, вышел на улицу.
Уже стемнело. Воздух был холодный и свежий — до зимы осталось недолго. Ветер разогнал облака; ночной цветок сиял в вышине, манил серебряным светом. Его лепестки, закрученные в спираль, раскинулись на треть небосвода. Между ними клубился голубоватый туман, отчего цветок казался размытым. Только в центре свет уплотнялся, сжимался в ярко-белый комок.
Зрелище завораживало; Ясень стоял, потеряв счет времени. И чудилось, что кто-то смотрит на него сверху — пристально, изучающе, с недоверчивым удивлением.
11 (взгляд извне)
Мишка сидел перед обзорным экраном.
С орбиты планета выглядела красиво. Ее огромный выпуклый бок, усеянный кляксами облаков, поворачивался неспешно, купался в лучах звезды. Единственный континент — размером чуть меньше Южной Америки — как раз уплывал из виду. Пронзительно синел океан. А если долго не отводить глаз, начинало казаться, что к этой синеве примешивается лиловый оттенок. В чем тут дело, Мишка не знал, а спрашивать было лень.
Планета занимала примерно половину экрана. А на другой половине, в бархатной черноте, мерцали серебристые спиралевидные шлейфы. Мишка вздохнул — к этой картине невозможно было привыкнуть. Еще никто из землян не видел Млечный Путь под таким углом. Корабль висел над галактическим диском, в десятках тысяч световых лет.
Рукава галактики напоминали цветочные лепестки. И был среди них один, короткий и тусклый, потерявшийся на фоне соседей, но все равно самый лучший и самый главный — рукав Ориона, в котором затерялась Земля-пылинка…
— Любуешься?
Ленка подошла, остановилась рядом.
— Угу, — сказал Мишка. — Сижу, аборигенам завидую. Представляешь, каждую ночь такая красотища на небе. Тем более, технической цивилизации нет, никакой городской засветки. Ляжешь на травку — и смотри, сколько хочешь. Стихи можно сочинять, девушкам в любви объясняться…