Лунь развернулся и крикнул возницам: «Трогай!» А Ясень размышлял, что же такого спрятано в ящике. И вывод, который напрашивался, очень его не радовал. Похоже, он, Ясень, снова вляпался в такое дерьмо, что не приведи солнце. Пусть крылатой деве икнется…
У других настроение тоже резко испортилось. Охранники хмурились и косились на «мертвяков». Небо, между тем, потемнело, хотя едва перевалило за полдень. Налетел порывистый ветер, колючий снег царапнул лицо. Дорога свернула и пошла вдоль каменной стены над обрывом. Узкая речка металась внизу, вскипала пеной между камней. Склон горы на той стороне ущелья зло щетинился ельником.
Один из охранников — угрюмый детина, который вечно держался особняком (Ясень даже имени его не запомнил), — поравнялся с Лунем и о чем-то спросил. Ясень ехал позади них и выражения лиц не видел, но разговор явно выходил неприятный. Парень мотнул головой, словно отметая доводы командира, а потом вдруг резко дернул поводья и развернул лошадь. Лунь хотел поймать его за рукав, но не успел — боец поскакал назад, в самый хвост обоза, где ехали «мертвяки» со своими дровнями.
— Стой, дурак! — заорал командир, перекрывая шум горной речки, и Ясень вдруг отчетливо понял, что в столицу может и не попасть.
Угрюмый парень преградил «мертвякам» дорогу. Те, похоже, не удивились; без всяких эмоций обнажили клинки. Молодой охранник несколько растерялся, и Лунь догнал его, схватил за плечо.
— Хватит, я говорю!
— Пусть они ответят, что в ящике. Пусть покажут.
— Не нужно. Я сказал, что доведу обоз, и я это сделаю. Доберемся, сдадим товар, сядем в «Морском еже» и будем пить, пока не забудем эти мерзкие рожи. И никогда их больше не вспомним. Ты понял, парень?
К ним уже подтянулись остальные бойцы. Стояли молча — два десятка охранников против десятка чужих с мертвыми глазами. Шумела вода в ущелье.
Парень, которого удерживал Лунь, огляделся вокруг и сказал со вздохом:
— Я понял, командир.
А потом взмахнул свободной рукой, и метательный нож вошел «мертвяку» в глазницу. Тот начал заваливаться с коня — медленно, словно нехотя.
Лунь дернул из ножен меч.
Они убивали друг друга на узком пятачке над обрывом. Нельзя было развернуться, обойти противника сбоку — только лоб в лоб. Смять, сломить, опрокинуть, вогнать клинок в чужую ненавистную плоть. Хрипели кони, лязгал металл, брызги крови терялись в клубах метели. Кто-то вопил, корчась в снегу с распоротым животом; хрустели под копытами кости. Чья-то лошадь шарахнулась, потеряв седока, и сорвалась в ущелье. Уцелевшие лезли в схватку через убитых. Казалось, на дороге шевелится клубок из живого мяса.