— Не трави душу! — возмутился старик и протянул рог. — Давай! Помянем павших!
Перун разлил вино. Выпили. Повторили…
— И чем у тебя с Кали закончилось? — поинтересовался Перун.
— Да как обычно, — махнул рукой Тенгри. — Только Умай[5] потом лет семьдесят дулась: мол я ее готов на любую шлюху променять!
— А ты не готов?! — усмехнулся Перун.
— Ну не на любую же! — всплеснул руками бог кочевников. — А так, ничто божественное нам не чуждо… Только где же их теперь возьмешь? Прошли времена…
— Не скажи, не скажи, — усмехнулся Перун. — Как тебе такая крошка?
В воздухе повисла голограмма Мекрины. Чертовка была затянута в черную кожу, не скрывающую ни одну особенность фигуры. Прямо как живая. И очень соблазнительная. Только маленькая.
— Хороша! — подергал бородку Тенгри. — Но Мзекали была лучше.
— Ты не объективен!
— Хм… Твоя?
— Если бы, — вздох вышел похожим на всхлип. — Такие теперь только у Яшки водятся…
— Со своими, небось, у него само не получается! — скрипнул зубами кочевник. — А мне соболезнует! Вот подогнал бы парочку таких, и никаких соболезнований не надо…
— Это он при встрече такой чуткий. А за глаза… — Перун наклонился к Тенгри и прошептал ему несколько слов.
— Что так и говорил?!
— Ага!
— Желтой… Ненавижу! — скрипнул зубами кочевник. — Прибил бы! И самого, и всех его уродов!
— А я до сих пор удивляюсь, почему ты ему спустил?
— Спустил?!
Тенгри вскочил, увеличиваясь в росте. Напускная старость слетела словно шелуха. От дородности не осталось и следа. Воин в самом расцвете сил. Мощный, поджарый и бесконечно опасный. С гигантским луком за спиной и мечом на поясе.
— Мои гунны ураганом пронеслись по континенту, смели «вечные империи», украденные этим проходимцем у Юпитера и…
— И утопали несолоно хлебавши, — закончил Перун.
— Эти идиоты вместо того, чтобы омыть копыта коней в Атлантическом океане, тупо передрались за власть, — Тенгри сел обратно, уменьшаясь в размерах, но сохраняя воинственный облик. — Люди, что с них взять. Пока был жив Атилла…
— Сначала твой Атилла порезал твоих же сарматов и скифов, — хмыкнул Перун. — Потом досталось моим роксаланам. А когда он добрался до нужных глоток — уже и аппетит пропал.
— Горилка есть? — рыкнул Тенгри. — Дай сюда! — забрал у собеседника стеклянный штоф и надолго присосался к горлу. — Скажешь, надо было гуннов через Персию пустить? Еще и с Ахурой[6] схлестнуться?!
— Тогда не знаю… — протянул славянский громовержец, — а сейчас там только Яшкины угодья. Тамошние его Аллахом кличут. Проредить бы… Да далеко нам…
— Тоже мне далеко, — пренебрежительно усмехнулся Тенгри. — Куда ближе, чем моим орлам!