Не от страха, а так, на всякий случай. Ну и еще – мне этого просто хотелось. Мечислав был обалденно красив, но к Даниэлю меня тянуло больше.
Почему? Наверное, потому что он олицетворял для меня близость разума, на который я полагалась всю свою жизнь, а Мечислав был просто вызовом моей просыпающейся чувственности. Ну и еще «синдром Катрин». Что поделать, мне просто НЕ НРАВЯТСЯ слишком красивые люди. Тут же начинаешь подсчитывать, сколько недостатков у тебя самой. Зависть, наверное…
У дома нас ждала вишневая иномарка. Какой марки – черт ее разберет. Я в машинах могу только отличить колеса от руля. Ну и «жигули» от иномарки.
Мечислав уселся на переднее сиденье.
– Пристегни ремень, Юля. Вампиры могут уцелеть в самой страшной катастрофе, но ты пока еще человек.
– Надо было думать об этом раньше, – пожала я плечами.
– Возможно. Но учти, в присутствии Андре вы будете делать все, что я скажу. Скажу прыгать – запрыгаешь как миленькая. Скажу трахаться со мной на глазах у всей публики – будешь трахаться.
– На последнее можете не рассчитывать, – огрызнулась я.
– Неужели? – вампир произнес это слово с та-акой интонацией… И легкое пренебрежение, и полуприказ, и удивление – ей предлагают, а она отказывается, дура… Ну и пусть. Но я ему не подстилка, чтобы использовать и выкинуть. Лучше уж Даниэль. Хотя тут тоже… Сколько женщин было за триста лет у вампира?
И тут же сверкнуло вспышкой в мозгу. Для художника каждая его женщина будет музой, хоть и ненадолго. А для такого, как Мечислав… Проходной эпизод. Я даже ругаться не стала.
– Вы не в моем вкусе, Мечислав, – голос прозвучал устало и брезгливо. Ясно даже для меня самой. И вампир не стерпел вызова.
– Вкусы меняются, кудряшка.
– Можно поменять шкурку, но нельзя поменять сердце.
– Интересная логика, Юля. Я продолжу твою мысль. Сердце нельзя поменять, но его могут вырвать.
– Это угроза или предупреждение?
– Это просто жизненный опыт.
Я закатила глаза. Но отвечать ничего не стала. Просто удобнее облокотилась на Даниэля. Я сидела, зажатая между ним и Вадимом. Впрочем, вампиры были великосветски вежливы. Как барышни-гимназистки века этак восемнадцатого. Ни рук, совершенно случайно хватающих тебя за коленки, ни попыток прижаться теснее. Всем бы такие манеры. Машина катила в неизвестность. Я откинулась на спинку сиденья в попытке устроиться поудобнее, закинула на нее руки. Моя рука скользнула по плечу Даниэля, потом по его спине – и замерла. Сердце вампира не билось.
– Даниэль? – в тишине и сумраке машины мой голос звучал колоколами.
– Да, Юля?
– У тебя сердце не бьется.