— Молодец! — крикнула мне Орхидея.
А инспектор посоветовал:
— Держись крепче.
— Да за что тут держаться? — недоумевала я.
— За угол. За меня. За что угодно. Упасть можно в два сче…
Половичок взмыл вверх — как мне показалось, вертикально. Ну, может, не совсем вертикально, под небольшим углом. Но я чуть не свалилась. Хорошо, что половичок меня поддержал, слегка подняв край.
Потом мы выровнялись, но было все равно ужасно страшно. Ты сидишь на тоненьком коврике, в ушах свистит ветер, а внизу мелькают верхушки деревьев. Надо было мне сесть в середку. А то с краю нет никакой опоры, лишь небо простирается до горизонта, и кажется, будто я лечу сама по себе. Если бы Бондин сел с краю, он бы вообще сознание потерял. Он же высоты боится. Я посмотрела на него. Инспектор сидел, зажмурив глаза и вцепившись в кромку ковра обеими руками. Бедняга.
Под нами показалась речка. Рыбаки на берегу задрали головы.
— Там рыбаки смотрят на нас! — прокричала я инспектору. — Сейчас нас тоже видят как на дельтаплане?
— Нет, — крикнул он в ответ, не разжимая век. — Такси всегда маскируется под стаю разных птиц, под косяки гусей, диких уток…
То-то меня удивляло, как быстро иногда перемещаются эти птичьи стаи.
— Значит, мы сейчас выглядим кем-то вроде диких уток, — сказала я.
— Угу, — кивнул Бондин.
Хорошо, что у реки были рыболовы, а не охотники. А то бы могли и охоту на нас открыть. Хотя половичок же магический и, наверное, защищен от пуль чем-то вроде магической брони. Всеми этими рассуждениями я и поделилась с Бондиным.
— Видишь? — И он, сам не глядя, похлопал по ковриковой поверхности.
— Что?
Там были мелкие просвечивающие дырочки. Я вытаращила глаза от ужаса.
— Дробь, — сказал инспектор. — Так что вовсе не защищен.
— Значит, мы в опасности?
— Ну, это бывает очень редко, — отозвался инспектор успокаивающим тоном. — Летим мы быстро, охотники не сидят за каждым кустом.
— Но почему нельзя применить какую-нибудь магию для защиты? — воскликнула я.
Инспектор приоткрыл наконец глаза, наклонился к самому моему уху и сказал:
— Коврики — невероятно гордые создания. Они обладают своей особенной магией. И не признают над собой ничьей магии чужой.
Гордые создания! Им-то что, их можно вообще распустить и заново сплести. Я начала напряженно вглядываться вниз, в окраины полей, кустарники у озер, крыши двухэтажных дач.
— Что ты там высматриваешь? — поинтересовался Бондин, глядя между тем не вниз, а только на меня. Упасть боится.
— Охотников, — ответила я.
— Да мы уже скоро прилетим.
И правда, вскоре показались бесконечные взлетные полосы, серые алюминиевые крыши аэропорта и стаи самолетов, неуклюже передвигавшихся по земле. Казалось, эти большие летательные машины играют в какую-то игру или исполняют особенный танец.