— А шаманы пользуются компьютерами?
— Обычно да! Не дикие же они. Ну не все дикие, по крайней мере.
Тогда мы, может, зря прилетели?
Но Бондин досказал:
— Только списки с именами они там не хранят.
— Точно?
— Угу. Иначе бы проверка их нисколько не задержала. Они у них по традиции в свитках.
Ха-ха. Сидят сейчас шаманы по всему миру, шуршат длиннющими свитками, выискивая имя Михаила Реймса. И все только потому, что Бондин им наврал. Наврал — из-за меня. Ему ведь по службе не обязательно было это делать. Даже, наверное, наоборот, это было очень неправильно с его стороны. Тогда зачем он? Так стало меня жалко? У меня, наверное, сегодня ужасно несчастный вид.
Было тепло, я сняла кофту. Инспектор снял плащ, перекинул его через руку.
Орхидея и Николай ворковали в нескольких шагах впереди.
— Знаешь, а мы с тобой и сами могли бы Мишу спасти, без Орхидеи, — сказала я. — Пусть она едет с этим Николаем.
— Ты забываешь, что Мелисса Весловская — ведьма, — сказал инспектор. — А ты совсем ничего не можешь.
Я повернула кольцо и пощелкала пальцами. Да, искра не объявилась.
— Ну ничего, — проговорила я себе под нос, — поцелую Мишу, и она вернется.
— Да, только это он должен тебя поцеловать, а не ты его, — сказал инспектор. — А пока что нам необходима поддержка Орхидеи.
— Ну ладно, если ты такой трусишка.
Он приостановился:
— Я ведь о тебе беспокоюсь. Чтобы ты смогла вернуть себе жениха!
— Или тебе двух подследственных, — сказала я.
— Верно, — хмуро сказал он. — Давненько я никого в Сибирь не отправлял. А тут сразу две кандидатуры.
— Миша не виноват, — сказала я. — Его околдовала эта Крыса!
— Это мы еще проверим, — сказал Бондин.
— Хочешь сказать, что он в нее сам… сам влюбился?! — Да я сейчас придушу этого рыжего негодяя! Вон какая у него шея костлявая, пожалуй, и одной рукой получится.
— Кто знает, — пожал он плечами. — По крайней мере, любовное зелье не действует так сильно на… — Он замолк и быстро зашагал вперед.
Я догнала его:
— На кого не действует сильно?
— Кто? — спросил он.
— Зелье! — рявкнула я. — Не притворяйся дурачком! Ты сейчас только сказал…
— Я ничего не говорил, — ответил он.
Вот и попробуй выбить из него признание. Такой и под пытками не заговорит. Осел. Упрямый осел и негодяй. Что он там хотел сказать? Что любовное зелье не действует на того, кто морально устойчив? А у самого-то оно как мозги вышибло утром?
— А сам-то ты с утра вообще вел себя с Орхидеей по-идиотски! — высказалась я.
— Ну и что, — сказал он. — Я не был тогда влюблен.
Он сказал это «тогда» с какой-то странной интонацией. Что значит — «тогда»? То есть после этого он что, влюбиться успел? В кого это, интересно?