— Мы здесь отнюдь не торгуем сплетнями, мистер Чедвик. Все, что несущественно, мы забываем. Но вы меня простите, у вас не очень большой опыт в… м-м… интригах, не так ли? Почему вы пришли и выложили мне это просто так, даром? Может быть, мне известно лишь, что миссис Росс — друг семьи или кузина, и вы ездили повидать ее, чтобы поделиться печальными новостями о вашей дочери. — В глазах его промелькнула смешинка.
Чедвик подался вперед:
— На самом-то деле вы так не подумали, правда?
— Нет, мистер Чедвик, — ровно ответил Мендоса. Он не добавил: «После того, как повидал вашу жену», но, вероятно, это слышалось в его голосе.
— Что вы подумали? — Чедвик неожиданно рассердился. — Сказать вам? Я знаю! Вы подумали: они не ладят между собой, но он к ней прилип из-за денег — так? Ведь так? — Его лицо покраснело: на шее задергался мускул.
— Пожалуй, — сказал Мендоса. Конечно, можно было подумать и так. Это помогает, когда люди выходят из себя; тут-то они часто и проговариваются.
— Черт побери! — преодолевая раздражение сказал Чедвик. — Мы всегда были… несовместимы. Это еще мягко сказано. Но как я мог, когда девочки были еще маленькими и на две семьи не хватало денег… Но я просил ее. Да. Когда… я встретил Хелен. И она сказала, что если я попробую с ней развестись, она через суд затребует такие большие алименты, какие только сможет получить. В тех кругах, где она вращается, развод все еще считается позором. Особенно если кто-то хотел бы отделаться от нее, а не наоборот. Это было до того, как она получила наследство. Маргарет была подростком. Я не посмел… не посмел. Хелен был всего тридцать один год, у нее еще могли быть дети. И после того, как у моей жены появились деньги, мало что изменилось.
Она сказала, что суд… никогда не знаешь, как решит судья. В газетах тогда как раз писали об одном случае: женщина имела хороший доход с капитала, а мужчина — одно лишь жалованье на работе; но судья установил алименты и возмещение морального ущерба в размере пятисот долларов в месяц. И если бы Мира оказалась потерпевшей стороной… вы понимаете. Я не мог… не посмел. Сейчас я думаю, что был дураком. Я знаю это наверняка. Я должен был попробовать.
— Еще не поздно, мистер Чедвик, — сказал Мендоса.
— Вы считаете? — голос Чедвика звучал устало. Он погасил сигарету. — Не знаю. Но я вам откровенно это рассказываю, лейтенант, чтобы вы поняли — это одна из тех самых несущественных подробностей. Я не знаю, что… случилось с Маргарет. Боюсь, я вообще плохо знаю своих дочерей. Очень давно жена… монополизировала их. Возможно, они были больше похожи на нее… Если бы был мальчик… А тут я… в известном смысле… махнул рукой. Уже давно. Они… Маргарет… Она не испытывала ко мне особых чувств. Все это было… чисто внешне, одни условности. Может, если бы я попытался приблизиться, стать им ближе… — Он провел по глазам рукой.