— Как будто это имеет какое-то отношение к делу. — Он выполнил просьбу. Оба они посмотрели в зеркало на Элисон и, судя по их отражениям, остались довольны. Мендоса наклонился и поцеловал ее в шею. — Хорошо, завтра мы поедем и посмотрим участки на Хаз-лам Террэйс. — Он пошел достать чистую рубашку.
— Да, я тоже так думала. Что вы будете делать с Артом?
— Да надо немного поработать. Кое-что появилось по одному делу.
— Слушай, — сказала Элисон, выбирая духи, — сходите с ним потом выпить или еще что-нибудь — не отпускай его домой, по крайней мере, до одиннадцати. Эти женские вечеринки… Луис, ты не закрыл шкаф.
Но было уже поздно: Сеньор заметил это раньше нее. Шесть галстуков кучей лежали на полу, а Сеньор осторожно тянулся за седьмым.
— Sen or Molestio[2]! — крикнул Мендоса. — Saiga de acqui[3], паршивый кот! — Он стал подбирать галстуки. Сеньор прошествовал через комнату, легко вспрыгнул на бюро и уставился холодным взглядом на свою мать Бает, которая усердно вылизывала его сестру Шебу. Мендоса надел рубаху, галстук и пиджак. Элисон прихватила полупальто и сумку; в гостиной взяла большую подарочную коробку. Кошки сидели в ряд на полу гостиной и смотрели на них.
— Ты закрыла ящик с пластинками?
— Не имеет значения, — ответила Элисон, — я хотела тебе сказать, что он научился его открывать.
— Ну и кот! Я тебе вот что скажу: это перевоплощение. Он был колдуном или важным жрецом в Египте.
Сеньор зажмурил зеленые глаза и зевнул. Окрасом он был похож на негатив сиамского кота: весь черный, а морда, уши, лапы и кончик хвоста светлые. Кот пристально посмотрел на хозяев и пренебрежительно шевельнул хвостом.
— Вот разбойник, понимаешь, но не говоришь! — Мендоса запер дверь, и они пошли к гаражу. — Будь осторожна, querida[4]. Хорошенько закрой обе дверцы, когда поедешь домой.
— Да уж не беспокойся. Я достаточно прожила в большом городе и уцелела. Как ты… Подожди минутку, ты весь в помаде… Желаю приятно провести время со своим убийцей, дорогой.
Он посмотрел, как она удаляется на «фасель-вега-экселенце», потом открыл дверцу большого черного «феррари». Усаживаясь за руль, он думал о том, что обвинение в убийстве Бенсону предъявить не удастся. Разве только в непредумышленном. Внутренняя уверенность — не доказательство; и это раздражало.
Элисон неторопливо ехала в направлении Хайленд-Парк на вечеринку к миссис Артур Хэкет, которая в сентябре ждала ребенка. Она вспомнила, как Луис ее позабавил. Только двоих, сказал он в ужасе. Я, мол, не животное. Ну, что касается… На самом деле будет, конечно, гораздо больше, чем два (хоть ей и впрямь исполнится тридцать три в следующем ноябре — ужасная мысль), а люди будут думать: ну да, Мендоса, естественно… А он-то уже двадцать пять лет в церковь не заглядывал. Мужчины.