Смычок молчал. Он боялся, что если начнет говорить, то всем в вагончике будет места мало. Расправиться со Снежком и свиноподобным Маргарином – раз плюнуть. Но тогда остальные, те, кто снаружи, в момент отправят его к праотцам, стоит только выйти. А ведь в Искитиме его ждет Вера. Она не знает, где папа, но он – все еще ее единственная надежда.
И потому надо быть умней. Прояви терпение, сталкер.
Все было бы куда проще, если бы мертвенно-бледное лицо Гены не всплывало в памяти так часто.
– Убирайся прочь, – процедил Боря. – Забирай свои вещи и проваливай немедленно, пока я не передумал!
– Я это ценю, – сухо отозвался Смычок и, развернувшись, устремился к выходу из вагончика мимо Маргарина, нервно жующего губу.
Слухи, конечно же, расползлись в момент. Едва Костя вошел в спальный вагончик, все взгляды обратились к нему. Демонстративно не обращая внимания на эту концентрированную ненависть, Смычок прошел к Мухиной койке и вытащил вещмешок из наволочки. Замер на миг. Потом еще раз взвесил его в руке.
Гады. По ходу, стырили что-то. Рюкзак явно тяжелей был, он хорошо это помнил – старая привычка.
Сталкер медленно повернулся к сборищу головорезов, окинул взглядом вагончик и сказал:
– Верните что взяли. Прошу по-хорошему.
Тихие гнусные смешки со всех сторон. Ощущение, что оказался в стае шакалов – отвратных, подлых тварей, которые питаются не свежим мясом, добытым в бою, а легкодоступной падалью.
– Да на хер ты нужен, у тебя чо-то брать! – явно ища одобрения среди дружков, хохотнул один, лысый и щербатый.
Братки не подвели – поддержали его нестройным смехом и улюлюканьем.
Смычок молча смотрел на это отвратное сборище. Взгляд его блуждал по толпе до тех пор, пока не остановился на одном бандюке. Исписанный татуировками от пупка до подбородка, он был единственным, кто не смеялся – лишь сидел, хмуро взирая на Костю исподлобья.
Наверняка этот и стибрил, подумал Смычок.
Ублюдок сидел у самого прохода, на верхнем ярусе, облокотившись на спинку.
– Как знаете, – хмуро произнес Костя и, закинув вещмешок за спину, побрел к выходу из вагончика.
Гиены снова стали переглядываться, шутить и хохотать в пудовые кулаки – ни дать ни взять школьная продленка, где собирают всю шушеру с потока.
Проходя мимо татуированного, Смычок внезапно ухватил его за руку и, взметнув ее вверх, обрушил на спинку кровати. Раздался хруст. Татуированный, выпучив глаза, завопил:
– Сука!
Однако Смычок и не думал заканчивать потеху так скоро.
Не выпуская из рук запястье ублюдка, он пнул в коленку метнувшегося к нему отморозка, а потом рывком сбросил свою жертву на пол.